Человек с того света - [77]

Да что говорить?! Думал отоспаться в Париже, а получилось с корабля на бал. Гости Соммера не дали сомкнуть глаз. Их донимало любопытство, что же случилось в Тонго? Ведь все газеты последний месяц только и писали о тонголезской трагедии, расследовать которую поручили Интерполу. Пресса муссировала непонятно кем подброшенную версию массового самоубийства туземного племени, устраивавшую сильных мира сего.

Эта абсурдная чушь утверждалась в многочисленных интервью высокопоставленных правительственных чиновников. Как только они не изощрялись в объяснениях столь неординарного случая! Чти только не гонорилн — дикость нравов, религиозный психоз, своеобразный протест колонизаторскому процессу большого бизнеса Америки и Европы… Но почему-то упорно умалчивали или мельком касались официального обращения премьер-министра Конго к ООН с просьбой провести следствие по факту преступления, совершенного на их территории представителями военно-про-мышленного комплекса США… Или, сообщая о том, что Генеральный секретарь ООН отдал распоряжение разобраться в тон-голезскон беде, они не уточняли, какому из отделов было поручено разобраться с этим делом. Очевидно, чего-то боялись. Ведь тогда у людей непременно возникла бы масса вопросов, закрались бы сомнения. Ни с того, ни с сего Генеральный секретарь ООН не поднимет на ноги Отдел спровоцированных стихийных явлений Интерпола…

Мефодия злили недомолвки официальных бонз. И, пользуясь случаем, он пошел в атаку на их многозначительные пробелы в стройной веренице демагогических аргументов Пусть немногие, решил Мефодий, но поразмыслят над тем, что же на самом деле произошлошло в Тонго? Что смущает в этой истории сыщиков Интерпола? Почему официальные круги так старательно обходят выпирающие в ней острые углы? Какие основания были у главы правительства республики Тонго обращаться в ООН? Не стал бы он с бухты-барахты делать этого.

Сильвио, которого он принял в своей резиденции в первый же день приезда в Тонго, просидел с премьерам добрых три часа. Беседа велась с глазу на глаз и Скарлатти о ней не распространялся.

„Ребята, — сказал он, — здесь дело не чистое… Нам надо докопаться. Помощь обещана любая, какую мы пожелаем, вплоть до денежной, если она понадобится…“

И она понадобилась. Правда, об этом Соммеровским гостям знать было не обязательно. Хотя, опустив важнейшие детали, которые могли бы намекнуть на существование человека, оказавшего им за небольшое вознаграждение услугу, Мефодий рассказал-таки о тонголезской истории. Иначе трудно было бы им понять, как бьиа восстановлена картина всего случившегося с туземцами. Ведь их группа прибыла туда почти две недели спустя после юго как „африканские дикари“ ни с того ни с сего взяли и покончили с собой.

Как выяснилось, утром того дня туземцы еще не собирались сводить счеты с жизнью. День обещал быть для них удачным. Как дети радуясь, они готовились к приему гостей из далекой и богатой Америки, которые, как им сообщили вчера, привезли им подарки: мерные лоскуты пестрых тканей, бижутерию» дешевые галантерейные поделки, детские игрушки…

Перед приездом гостей, вождь, с трудом уговорив, отправил в город по хозяйственным нуждам племени шесть человек. В том числе и своего брата. Они согласились лишь после того, как вождь пообещал лучшие подарки выделить их семьям…

Эти-то шестеро и остались в живых. Во всяком случае в первую неделю скорби люди не без содрогания наблюдали за жалкой горсткой туземцев, истово исполнявших ритуальный «танец плача»..

А потом исчезли и они. Как говорится, при весьма странных обстоятельствах. Интерполовцы кинулись их искать.

Четверо провалились как сквозь землю. Одного обнаружили с проломленным черепом в городском госпитале, а другого, брата вождя, укрыл у себя высокопоставленный чиновник местной администрации. Он-то и рассказал о событиях, предшествовавших трагедии…

Кому, спрашивается, мешали эти несчастные? Если речь идет о самоубийстве, зачем в таком случае, скажем мягко, надо было прятать от людских глаз ту шестерку, что не рассталась с сим бренным миром? Стало быть, они что-то знали такое, что другим знать было не положено. Вывод напрашивался сам собой: кто-то заметает следы преступления, убирает свидетелей.

Кто же этот кто-то? О двух группа Скарлатти знала, по существу, уже в день своего прибытия, когда были получены показания брата вождя. Это владелец крупнейшего химического концерна, тесно связанного с Пентагоном, Герман Марон, со своим компаньоном и зятем Бенджамином Фолсджером.

«К моему брату, вождю Талькафу Мудрому, накануне дня скорби приезжал один из хозяев дымных заводов господин Бен. Он предупредил, что завтра утром наше племя посетит его Президент. Сказал, чтобы Талькаф Мудрый собрал весь свой народ. Его Президент, сказал он, везет большие подарки. И будет обидно, если кто останется без подарков…»

Фолсджер, вызванный Скарлатти на допрос, подтвердил, что за день ло «массового самоубийства туземцев» он был в их поселении. Якобы, улаживал с вождем дела фирмы. Договаривался, чтобы тот прислал директору предприятия Феликсу Краузе несколько десятков сильных мужчин. Пообещал хорошую плату и вождь согласился. А что касается подарков и Марона — Фолсджер категорически отрицал. Мол, такого не было и быть не могло, так как Герман в Штатах и сюда приезжать не собирался…