Человек с каменным лицом - [20]

И вот тут он сказал такое, что повергло Таню в шок…

— Если честно, то над ним издевался не я один. Дело в том, что мы пытались заставить его есть кал. Понимаешь? Фекалии. Мы — это банда малолетних придурков. Теперь до тебя дошло?

— Нет, не совсем.

— Ну, как тебе объяснить? То, что он ел в детстве, его сильно травмировало. Говоря иначе, вкус экскрементов сохранился… Засел в нём надолго. И теперь ему от каждой фигни становится очень плохо.

Вот эта концовка того, что он ей сказал, подействовала на Таню, как удар молнии. Позже она переосмыслит услышанное и поймёт: «И. Карпов сделался фанатичным чистюлей. Не из-за этого ли?» Но сейчас, когда она с ним разговаривала, то была излишне недоверчива к этому типу. В особенности, к его словам.

— Говно заставляли его есть? — расхохоталась она.

— А что тут смешного?

— Да то, что ты тут сидишь и тупо меня раздражаешь, козёл. Чего ты добиваешься? Ждёшь — не дождёшься, чтобы я выстрелила в тебя как можно быстрее?

— Хм, — пожал он плечами. — Как-то странно ты рассуждаешь. Мне казалось, что я говорил тебе чистую правду…

— А чем ты это докажешь? Болтать мне о том, как ты в детстве заставлял со своими дружками человека есть дерьмо, со стороны слышится более глупым, чем твои слова про минет. Ну, что ты заставлял его, чтобы он тебе минет делал.

— Но я пытаюсь объяснить тебе, почему он таким стал. Ведь ты же именно этого хочешь от меня услышать?

Этот тип так странно говорил, будто, пока он тут сидит, успел прочитать все Танины мысли. Успел угадать её желания.

— Просто, — продолжал он «философствовать», — мне всегда казалось, что если ребёнка против его воли заставлять есть испражнения, то это засядет в нём, как потребность к курению.

— Потребность к курению? — показалось Тане, что она прослушала его философский монолог, пропустила мимо ушей.

— Ну, ты же знаешь, почему детей нужно ограждать от табачного дыма? Потому, что это засядет в них, как зараза, и, когда они вырастут и начнут курить, то не смогут отвязаться от никотиновой зависимости. Детские комплексы. Детские страхи.

— Это ты к чему мне сейчас рассказываешь?

— Я объясняю, почему твой друг сделался таким одержимым чистюлей и на фоне этого сошёл с ума.

— И всё это оттого, что вы однажды накормили его в детстве «испражнениями» и оно осело в его подсознании, как табачный дым, и довело чувака до психушки?

Таня не хотела переубеждать этого балабола, рассказывая ему, что её друг не из-за этого сошёл с ума, а из-за травмы головного мозга. Чувствовала, что зря тратит драгоценное время.

Пока она с ним разглагольствовала, то краем глаза успевала посмотреть на то место, где находится её палец. Чтобы он опять странным образом не очутился с обратной стороны курка. И чтобы этот упырь не успел заметить, как она отвела взгляд в сторону и выхватить ружьё. Но сейчас всё было у неё в руках: палец находится ровно на курке… Остаётся только нажать! И она нажала…

— Ну, вот, — обрадовался этот тип, выхватывая у неё из рук винтовку, — «осечка».

Винтовка была не заряжена. А ещё говорят, что незаряженное ружьё раз в год стреляет! Но, похоже, все пули находились в уме у Тани. Она оставила их в уме и, тем самым, забыла зарядить свою винтовку. Она хотела выбить замок с одного выстрела, но очевидно побоялась, что рикошетом может достаться ей самой, поэтому позвонила. И хорошо, что в квартире оказался этот человек — он открыл на её звонок (и теперь есть, кому звонить по телефону). А то было бы совсем нелепо: Татьяна вышибает дверь выстрелом через замочную скважину, а внутри совершенно никого нет; в квартире также пусто, как за стенкой — в обугленной и покрытой толстым слоем сажи.

В этот момент Таня думала только одно; вспоминала, как она училась в школе делить столбиком: «три пишем, а пять в уме».

Подлый сосед Ивана Карпова уже орал в телефонную трубку «во всё своё воронье горло»: «Алло! Алло, милиция? Я нашёл маньячку. Ту, которая орудует в наших лесах. Я нашёл убийцу! Приезжайте поскорей! Она на меня пыталась напасть, но я ей помешал! Я её обезоружил».

«Почему я забыла пули вытащить из своего ума? — размышляла Таня, пока ехала милиция. — Потому, что в школе училась считать столбиком? Так правильно? Значит, я сама себя прокляла?» Она понимала, что размышления её нелепы, но чем-то надо было занять свой мозг. Переждать то время, пока приедет милицейская машина и, пока не выяснят, что произошло какое-то досадное недоразумение. Ведь причём здесь «маньячка-убийца»? Милицейские, считала Татьяна, наверняка найдут настоящего убийцу, а не её. Она — случайная жертва, эдакий «козёл отпущения» женского пола.

Одна кость

(В качестве послесловия, жизнеописание автора о своей истории здоровья).

Когда я проходил медкомиссию перед службой в рядах ВС (Вооружённых Сил), у меня произошёл один несколько странный разговор.

В одном из многочисленных медкабинетов, сестра задаёт призывнику рядовые вопросы: «Чем болели?» Парень отвечает — тоже, обыденную чепуху: «У меня иногда голова болит».

Только я не запомнил точно, что он ответил. Сейчас мне больше кажется, он ответил «у меня иногда живот болит». Короче, сестра ему отвечает: «Сейчас у всех голова болит». Дескать, эка удивил. Но помню, что я встрял в разговор. Говорю призывнику: «Как здорово, что Вы общаетесь с медицинским работником! Будь вы в армии… Знаете, что вам ответил бы простой офицер? Он бы удивился. Мол, как может болеть голова — это же одна кость, она не может болеть!»