Человек с фасеточными глазами - [27]

Покидая ветеринарную клинику, Алиса заметила, что по телевизору шли новости, сообщалось о последствиях землетрясения. Как и говорил Дахý, сейсмологи выражали сомнения, что это простое высвобождение сейсмической энергии. В следующем репортаже речь шла о чем-то абсолютно новом для Алисы: распалось на части гигантское «мусорное пятно» в Тихом океане, и одна из этих частей приближается к здешнему побережью. Алиса всматривалась в кадры аэросъемки, не веря своим глазам. Журналист цитировал иностранные СМИ, с юмором, но и печалью в голосе говоря о том, что в этом гигантском мусоровороте почти каждый человек мог бы отыскать вещь, которую некогда использовал в своей жизни.

Вернувшись домой, Алиса пошла в комнату Тото искать «Иллюстрированный кошачий атлас». Вскоре после рождения у Тото диагностировали задержку развития. В детстве у него часто случались судороги неизвестного происхождения. Но в плане умственного развития все было в порядке, просто до трех лет Тото почти не говорил законченными фразами. Он не мог составить высказывание ни по-китайски, ни по-английски, ни по-датски, только иногда звал папу или маму. Говорение для него было таким же трудным, как если бы он попытался вытащить из гортани предмет, превышающий все мыслимые размеры. Много ходили по врачам, и те в основном говорили, что артикуляционный аппарат у Тото работает абсолютно нормально, а в качестве возможных причин называли либо скрытую травму головного мозга, либо психическое потрясение. Никаких приобретенных при жизни травм головы у него точно не было, ведь Алиса с Якобсеном были во всех отношениях образцовыми родителями, почти ни на шаг не отходили от Тото, даже никогда не ссорились в его присутствии. Так откуда же взяться какому-то психическому потрясению? На самом деле, Тото не совсем был лишен дара речи, иногда он даже удивлял сказанным. Как-то раз, например, они с Якобсеном ходили в горы и поймали самку желтоногого горного жука-оленя, и потом Тото выращивал ее дома, а когда она погибла, добавил в свою коллекцию в засушенном виде. И вот, когда отец с матерью завтракали, они услышали, как Тото, вроде бы обращаясь к ящику с насекомым, сказал: «Я не умею видеть то, что ты можешь видеть».

Зато, в отличие от речи, Тото был в высшей степени чувствительным к изображениям. Алиса помнила, как однажды вся семья поехала в итальянский ресторан, и Тото стал рисовать карандашом на бумажной подкладке под тарелку. Он чертил, выводя одну линию за другой, те тропы, по которым они с Якобсеном ходили в горы. Алиса с Якобсеном сначала не догадывались, что это схема горных маршрутов, но когда Якобсену принесли крем-суп из морепродуктов, он вдруг как закричит, – неужели это «горный переход Нэнгао?». Оба чуть не плакали от радости, и попросили, чтобы официант не забирал эту бумажную подкладку, уже испачканную едой. Они взяли ее домой и наклеили на стену в комнате Тото, там она до сих пор и висит.

С шести лет Тото начал часто ходить с Якобсеном в горные походы. Но наверное, из-за того, что он был еще ребенком, Тото не был так увлечен скалолазанием, как его отец. Впрочем, физических сил у Тото хватило бы на марафонскую дистанцию, равно как и духовных было хоть отбавляй. Вместе с тем Тото как будто ходил в горы только потому, что хотел подтвердить маршруты восхождений, увиденные им в книгах, и идентифицировать насекомых по картинкам, которые он брал с собой в походы. Иногда он сидел в комнате и мог целый день рассматривать иллюстрации. А еще Тото мог простым карандашом делать необычайно реалистичные наброски насекомых, даже сяжки на голове насекомых прорисовывал со всеми разветвлениями до мельчайших подробностей. Именно поэтому Якобсен и Алиса по возможности покупали для Тото разнообразные иллюстрированные атласы, которые со временем составили целую книжную полку. Там было больше сотни изданий на трех-четырех языках (Якобсен покупал атласы на датском). Там были общие «Атлас насекомых», «Атлас птиц», «Атлас морских звезд», «Атлас пауков», а были и очень специализированные «Атлас следов», «Атлас экскреций млекопитающих», «Атлас коры деревьев», «Атлас стрекозиных крылышек», «Атлас спор папоротниковых», и чего там только не было еще…

Хотя сама Алиса не то чтобы увлекалась атласами, но и ей стало казаться, что иллюстрации наделены чудесными свойствами, разительно отличаясь от ее любимой литературы. В литературе не ходят по проторенным дорожкам, повторение считается грехом, а в естественных науках организмы классифицируют благодаря данной человеку свыше способности к познанию, в сочетании с различными законами разума. Вот поэтому наука столько внимания уделяет классификации на основании неких общих видовых черт. Впрочем, Алиса интуитивно чувствовала и то, что иллюстрация в некотором роде похожа на стихотворение, и при внимательном чтении можно распознать законы, по которым человек понимает мир, и как будто можно найти ключ к человеческой природе. В таком случае, кто знает, не станет ли Тото своеобразным поэтом, который будет иногда говорить с насекомыми на особом поэтическом языке?