Человек, рожденный на Царство : [12 радиоспектаклей] ; Статьи и эссе - [86]
Вот бы Церкви этим и воспользоваться, такой удобной ситуации не было века два. Соперники ее - гуманизм, разумный эгоизм, механический прогресс - явно рухнули; противостояние науки оказалось мнимым; старый добрый принцип "все едино" совершенно дискредитирован. Личное благочестие уже не поможет. В опасности -все общество, вся его структура, и надо убедить думающих людей в том, что спасение теснейшим образом связано с догмами христианства.
Это трудно. Множество христиан - и миряне, и священство - от богословия отмахиваются. Нас долго убежда-" ли, что оно неважно, и мы не задумываемся над тем, есть ли какой-то смысл в "религии без богословия". Чего бы мне это ни стоило, я скажу: с христианскими Церквами так мало считаются не потому, что они фанатично держатся за догмы, а потому, что они от этих догм бежали. Авторитет сохранили одни католики, именно потому, что богословие лежит у них в основе учительства. Кому-то из нас оно не нравится, но не в том суть. Римская Церковь, в отличие от Англиканской, - сообщество, держащееся догмами. Поэтому с ней считаются, ее почитают.
Если мы хотим, чтобы общество стало христианским, мы должны христианству учить, а это совершенно невозможно сделать, обходя христианские догмы. Сейчас я предложу вам несколько догм, которые особенно важны в наше время; забытых или непонятых догм, на которых стоит все то, что спасает нас от хаоса.
Повторю, без догмы не обойтись, иначе христианство превратится в пустые, хотя и приятные мечтания.
Д-р Селби, возглавлявший когда-то Мэнсфилд-колледж, рассуждает в "Спектейторе" об армии и Церкви. Один из абзацев его статьи объяснит, почему нам не удается воздействовать на жизнь обычных людей.
"...Христианскому единству угрожает новый догматизм, в кальвинистской ли, в томистской ли форме. Беда в том, что догмы, как бы ни бьши они интересны богослову, не имеют никакого отношения к жизни и к мыслям обычного человека. Он совершенно теряется перед церковными ссорами и теми богословскими различиями, которые лежат в их основе".
Согласна, ссоры наши угрожают христианству, но не совсем поняла, что такое "новый догматизм". Может быть, у томистов или кальвинистов появились новые догмы, но, скорее, это значит, что они настаивают на старых. Тем самым, говоря, что догмы эти не имеют отношения к обычным людям, д-р Селби говорит и о том, что догма не нужна.
Если она не имеет отношения к жизни, к чему она, Господи, отношение имеет? Ведь речь в ней идет о самой природе жизни и мироздания. Раз уж священники считают ее игрой ума для ученых, стоит ли удивляться, что паства невежественна и растерянна? Собственно, сам д-р Селби тут же признает связь догмы с жизнью:
"...Мир настанет только тогда, когда мы применим на практике христианские принципы и ценности. Однако за ними должно стоять что-то еще, кроме противления языческому гуманизму".
"Что-то" и есть догма, именно догма, ведь между язычеством и христианством разница - в учении. Мы все лучше понимаем, что "христианские принципы" невозможны без Христа, держатся они только Его авторитетом. Отринув этот авторитет, тоталитарные страны вполне последовательно отринули и принципы. Если "обычный человек" должен верить в Христа, он вправе спросить, Кто этот Христос и какой властью Он все делал. Хорошо, мы решим, что Он нам нравится и надо бы жить по Его учению, - а в Германии решат, что Гитлер лучше, и ответить нам нечего.
Словом, неверно, что догма далека от "обычной жизни". Если Христос - только человек, дело до Него есть только Богу. Если Он - только Бог, к "обычной жизни" Он отношения не имеет. Нам исключительно, предельно важно верить в воплощение так, как учит догма. Иначе зачем нам вообще верить? Чему-чему, а "христианским принципам" такая вера не поможет.
"Обычному человеку" важен только Христос догмы. К несчастью, именно ее нам не открывают, предлагая взамен набор богословских терминов, которые никто не потрудился перевести на "обычный язык".
Доктор Селби считает, что, настаивая на догме, мы обижаем людей, и резонно напоминает о наших внутренних распрях. Разрешите сказать две вещи. Во-первых, незачем представлять христианство обтекаемым, милым, безобидным. Христос раздражал очень многих, и нелепо надеяться, что учение о Нем никого не заденет. Нам не скрыть, что кроткий и смиренный Иисус был исключительно упорен и пылок - так упорен, так пылок, что Его выгоняли из храма, побивали каменьями, травили, пока не предали позорной казни, чтобы не смущал людей. Каким бы ни был мир, который Он дает, мир этот не очень похож на вежливое равнодушие; и сам Он ясно сказал, что похож он на меч и огонь. Что ж удивляться, что ж расстраиваться, если христианская проповедь иногда вызывает сердитые письма или просто возражения?
Во-вторых, я все больше убеждаюсь, что христианские конфессии согласны в главном. Католик толкует Credo так же, как кальвинист, а возражают ему язычники да немногочисленные, хотя и шумные, люди, которые когда-то прочитали Робертсона или Спенсера и не могут их забыть. Вот и надо бы поскорее представить наши догмы так, чтобы их понял необученный язычник, для которого технический язык богословия - просто мертвая буква.
Живописная шотландская деревушка издавна служила приютом художникам, рыболовам и тем эксцентричным джентльменам, которые умело сочетали оба этих пристрастия. Именно к их числу принадлежал Сэнди Кэмпбелл, погибший при крайне загадочных обстоятельствах. Детектив-любитель лорд Питер Уимзи быстро понимает, что в этом деле не один или два, а целых шесть подозреваемых – шесть художников, ненавидевших убитого по разным причинам, но в одинаковой мере. Однако как узнать, кто из них виновен, если все шестеро что-то скрывают? Покой тихой деревни в Восточной Англии нарушен – на местном кладбище найден труп.
Гарриет Вэйн приезжает в Оксфорд на встречу выпускников. Вопреки опасениям родной колледж не склонен осуждать ее за скандальную репутацию. Однако вскоре оказывается, что скандал грозит самому колледжу: неизвестный злоумышленник пишет грязные анонимки, преследует студентов и преподавателей. Гарриет спешит на помощь, но расследование продвигается не слишком успешно. Смирив свою гордость, она обращается к Питеру Уимзи. Вместе они не только разгадывают загадку, но и начинают лучше понимать друг друга, хотя для этого им и приходится перейти на латынь.В серию «Не только Скотленд-Ярд: частный сыск и частная жизнь» вошли детективные романы знаменитой Дороти Л. Сэйерс, повествующие о сложной истории любви лондонского сыщика лорда Питера Уимзи и писательницы Гарриет Вэйн.
Рекламный агент Виктор Дин разбивается насмерть, упав с железной лестницы в рекламном агентстве «Пимс», но складывается впечатление, что никто не сожалеет об этом. До тех пор пока любопытный и задающий множество вопросов новый копирайтер не начинает смущать сотрудников своими неуместными вопросами. Чтобы расследовать смерть Виктора, лорд Питер Уимзи под именем своего кузена Дэса Брэдона устраивается на работу в это агентство, но вскоре попадает в запутанную паутину вымогателей и наркодилеров, от рук которых погибло уже пять человек.
Детектив-любитель лорд Питер Уимзи и его друг главный инспектор Паркер случайно узнают о смерти пожилой состоятельной дамы Агаты Доусон, которая страдала от неизлечимого рака. За ней ухаживала ее внучатая племянница, профессиональная медсестра Мэри Уиттакер. Уимзи заинтригован, подозревает, что дело нечисто, несмотря на отсутствие явных доказательств преступления или мотивов, и начинает расследование.
...Рано утром Вы идете в свою ванную и обнаруживаете труп неизвестного, на котором нет ничего, кроме разве что пенсне...Дороти Л. Сэйерс – звезда классического английского детектива, мастер загадок, автор более десятка детективных романов. Она привнесла в этот жанр оригинальность, интеллектуальную изощренность, живость и остроумие. Главный герой ее романов, лорд Питер Вимси, аристократ, эрудит и интеллектуал, виртуозно расследуя запутанные преступления, способен сыграть смертельную шутку с самым мрачным и жестоким из злодеев, разрушая его замыслы.
Уже почти столетие очаровывают читателей романы блистательной англичанки Дороти Ли Сэйерс о гениальном лондонском сыщике Питере Уимзи. Особое место среди приключений лорда Питера занимает история его отношений с писательницей Гарриет Вэйн, начавшаяся в книге «Сильный яд». «Где будет труп» эту историю продолжает: Гарриет отправляется в путешествие — и тут же находит на берегу моря свежего покойника с перерезанным горлом. По всем признакам — самоубийство, но не такова Гарриет, чтобы удовлетвориться столь скучной версией.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
Нет повести печальнее на свете, чем повесть человека, которого в расцвете лет кусает энцефалитный клещ. Автобиографическая повесть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Быль это или не быль – кто знает? Может быть, мы все являемся свидетелями великих битв и сражений, но этого не помним или не хотим помнить. Кто знает?
Они познакомились случайно. После этой встречи у него осталась только визитка с ее электронным адресом. И они любили друг друга по переписке.