Человек, рисующий синие круги - [14]

Нет, в нем решительно нет ничего примечательного. Ко всему прочему, этот психиатр был способен кого угодно вывести из себя! Он постоянно прерывал свою речь репликами вроде: «Вы меня понимаете? Вы следите за моей мыслью?» - или заявлениями типа: «Вы, конечно, согласитесь, что самоубийство Сократа не нужно принимать за образец», - не дожидаясь ответа, поскольку это все равно было бы напрасно. Вообще Веркор-Лори тратил время и немыслимое количество слов впустую. Доктор грузно откидывался в кресле, держась руками за пояс, затем замирал, изображая раздумье, и, наконец, резко подавался вперед и бросал очередную фразу: «Комиссар, наш клиент существенно отличается от других…»

Между тем доктор, само собой разумеется, вовсе не был кретином. А когда они проговорили четверть часа, дело вообще пошло на лад - не блестяще, но вполне терпимо.

- Если вам интересно узнать мнение врача-клинициста,- с нажимом произнес Веркор-Лори, - то скажу, что наш с вами клиент не принадлежит к категории «нормальных» маньяков. По определению, маньяки - личности маниакальные, и об этом нельзя забывать, вы меня понимаете?

Похоже, Веркор-Лори пришел в полный восторг от собственных слов. Он продолжал:

- Будучи маниакальными личностями, маньяки крайне точны, придирчивы, склонны придумывать для себя определенные ритуалы и неукоснительно им следовать. Вы следите за моей мыслью? А объект наших исследований, что же мы видим у него? В его случае определенного ритуала нет ни в выборе предмета, ни в выборе места или времени совершения действия, не прослеживается ритуальность даже в количестве кругов, нарисованных в течение одной ночи… Вот! Вы чувствуете, какой колоссальный сбой! Все параметры его поступков: предмет, место, время, количество - постоянно меняются, словно это зависит от каких-то обстоятельств.

А между тем, комиссар Адамберг, у настоящего маньяка ничто не зависит от обстоятельств. Вам понятно, что я говорю? Это тоже характерная черта маньяка. Маньяк скорее подчинит любые обстоятельства своей воле, чем сам им поддастся. Никакие случайности не могут стать достаточно мощным препятствием неуклонному развитию их мании. Не знаю, понимаете ли вы меня.

- Итак, вы считаете, что этот маньяк - необычный? Даже можно сказать, он и не маньяк вовсе?

- Да, комиссар, можно сказать и так. Отсюда возникает море вопросов: если речь не идет о маньяке в патологическом смысле, значит, появление кругов служит некой цели, хорошо продуманной автором, значит, наш клиент испытывает неподдельный интерес к тем предметам, на которые он нам указывает, на которые старается обратить наше внимание. Вы следите за моей мыслью? Чтобы, к примеру, дать понять, что человеческие существа не ценят вещи, ставшие им ненужными. С того момента, когда вещи отслужили свой срок и выполнили свое предназначение, наши глаза перестают даже воспринимать их как материальный объект. Я тычу пальцем в тротуар и спрашиваю вас: «Что это там лежит?» А вы отвечаете: «Ничего». В то время как на самом деле,- доктор подчеркнул последние слова, - там целая куча всяких вещей. Вы меня понимаете? Думается мне, наш незнакомец вступил в столкновение с целым рядом мучительных вопросов, метафизических, философских, даже, если хотите, поэтических: они связаны с тем, каким образом человеческие существа решают, когда начнет и когда закончит свою реальную жизнь та или иная вещь, и здесь он выступает судьей, при том что, на его взгляд, вещи существуют вне зависимости от людей. Главное, чего я добивался, проявляя интерес к нашему клиенту, - это предупредить всех: будьте осторожны, не шутите с такого рода манией; человек, рисующий круги, возможно, обладает ясным умом, только не знает, как по-иному, не прибегая к подобным акциям, выразить свои идеи. А его действия доказывают, что его ум если и расстроен, то, безусловно, очень тонко организован, вы меня понимаете? Во всяком случае, у этого господина очень мощный интеллект, поверьте мне.

- Но последовательность его действий имеет отклонения: мышь, кошка - это ведь не вещи.

- Я вам уже говорил, что в этой истории меньше логики, чем может показаться на первый взгляд; логики было бы больше, если бы речь шла о настоящей мании. Вот это и сбивает с толку. Однако, с точки зрения нашего клиента, он нам демонстрирует, что смерть превращает живое существо - и это правда - в неодушевленный предмет с того самого мгновения, когда чувства покидают тело. С того самого мгновения, когда крышка перестает закрывать бутылку, эта крышка становится ничем, с того самого момента, когда тело твоего друга перестает шевелиться… чем становится твой друг? Вопросы примерно такого порядка и терзают ум нашего приятеля… назвать их можно одним словом: смерть.

Веркор-Лори резко откинулся назад в своем кресле и замолчал. Он посмотрел Адамбергу прямо в глаза, словно говоря: «А теперь настало время обратиться в слух, потому что сейчас я сообщу вам нечто из ряда вон выходящее». И Адамбергу подумалось, что ничего такого, пожалуй, не существует.

- Вас как полицейского наверняка интересует, представляет ли он опасность для людей, не так ли, комиссар? Скажу вам следующее: наш феномен может остаться в неизменном состоянии и постепенно исчерпать сам себя, однако, с другой стороны, теоретически, я не вижу причин, чтобы человек подобного склада,- сумасшедший, способный владеть собой, если вы меня поняли, - да еще и снедаемый жаждой самовыражения, остановился на полпути. Помните, я сказал: теоретически.