Человек, проходивший сквозь стены - [45]
— А я, — сказал ребенок, — я хочу кушать. Я всегда хочу кушать.
— Мне, — сказала молодая женщина, — лучше не возвращаться домой. Моего мужа немцы угнали в Силезию. Ему двадцать восемь лет, мне двадцать пять, война никогда не кончится. Проходят дни, месяцы, годы, я живу без него и живу даже неплохо. Что толку, что у меня в сумочке, в комнате, на всех столиках и шкафах его фотографии, теперь я должна решать все сама. Раньше по воскресеньям я ходила с ним на регби, на футбол или на велодром. Я аплодировала, кричала: «С поля!» или «Давай, бей!» Каждый день я читала «Авто» и говорила: «Правда, Мань в хорошей спортивной форме?» А сейчас по воскресеньям я или иду в кино, или сижу дома. Когда он вернется, я не смогу заставить себя опять интересоваться спортом. Мне кажется, что я даже и не буду стараться. Я все реже встречаюсь с его друзьями. До войны мы часто ходили в гости к Бурийо, они ходили к нам. Бурийо был старым школьным другом мужа. Он жил с одной актрисой, водил знакомство с сенатором, пробыл две недели в Нью-Йорке. Он считал мужа малышом, называл его дурачком и разиней, щипал меня при нем, а его жена весело смеялась. Когда мы приходили домой, муж говорил: «Эти Бурийо — настоящие друзья». И я соглашалась не только потому, что хотела сделать ему приятное, но и потому, что сама верила в это. Теперь даже голос Бурийо мне противен. У родителей мужа я бываю все реже и реже. Они бездушные люди. А мелочи жизни? Я привыкла читать в постели, выходить на улицу без шляпы, поздно вставать, ходить в театр, опаздывать на свидания и ко многому другому, что будет запрещено при муже. Какая жизнь меня ждет, если я всегда буду сидеть в четырех стенах? Слушать только себя, располагать только собой — сомнительное удовольствие. Первое время я с ним советовалась, я говорила себе: «Допустим, он здесь». Теперь я все чаще говорю: «Да, конечно, но что поделаешь, никто не виноват». Страшно еще то, что я не скучаю ни минуты. Я страдаю от того, что его нет со мной, я отдала бы все, чтобы он вернулся, и все же я никогда не скучаю. У меня есть своя жизнь, жизнь, которую я сама создала и которая теперь никогда не сможет слиться с жизнью кого-нибудь другого. Когда он вернется, я, конечно, сделаю так, что все пойдет по-прежнему. Я буду ходить с ним и на регби, и к его родителям, и к Бурийо, я постараюсь больше не читать в постели. Но наверняка я буду обижаться на него за это, постоянно против воли думать о той жизни, к которой привыкла без него и которая мне будет казаться более искренней. Без него я очень изменилась, я стала совсем другой. Что вы от меня хотите? Супружеская пара — это не химическое соединение. Когда людей разлучили, их недостаточно только вновь соединить, чтобы жизнь потекла по-прежнему. Тем, кто развязывает войны, следовало бы об этом хорошенько подумать. Я стала слишком серьезной и, не дай бог, останусь такой. Это страшно. Меня не надо будет прощать, я сама смогу осуждать. Я знаю одну женщину, жену заключенного, которая сразу после ареста мужа завела любовника. Но когда муж возвратится, она сможет под него подладиться. Их жизнь легко вернется в прежнее русло. Я знаю, есть женщины, которые поздно выходят замуж — в тридцать и более лет, когда они уже познают жизнь; таким женщинам, хорошо это или плохо, надо только ко всему приспособиться. Им не надо скрывать, что на регби они скучают. Их откровенность не будет казаться изменой. Они могут говорить то, что думают, и поступать так, как считают нужным. Говорят, любовь творит чудеса. Этого я тоже боюсь. Потому что, если мне придется вновь полюбить велодром и семью Бурийо, то больше мне ждать нечего. Возможно, обо всем, что я вам говорю, мне следовало бы написать Морису, так зовут моего мужа. Но я не решаюсь. Я знаю, что он мечтает о том дне, когда вернется наша прежняя жизнь. В последнем письме он писал: «Помнишь наше последнее воскресенье на Зимнем велодроме?» Представляете, каким ударом для него было бы мое искреннее признание. В одиночестве я отвыкла кривить душой. При первой же ссоре, которая произойдет между нами, чего только я ему не наговорю! Мне даже страшно об этом подумать. Придется, пока не поздно, вновь научиться лгать. В общем, мне понадобится друг.
— Я, — сказала старушка, — я не верю больше в бога. Вчера вечером я достала два яйца, два настоящих яйца. Но, когда шла домой, споткнулась и разбила сразу оба. Я больше не верю в бога.
— Мне, — сказала мать, — всегда немного страшно возвращаться домой. Там меня ждут четверо детей. Старшему двенадцать лет. Пятый умер в сорок первом году, в конце зимы, мы ели тогда одну брюкву. У него был туберкулез. Его нужно было хорошо кормить. А откуда взять продукты? Мой муж — железнодорожник, я, когда есть время, хожу убирать квартиры. Сами понимаете, с нашими заработками на черном рынке ничего не купишь. Малыш умер, можно сказать, от голода. Остальные ребята тоже очень слабенькие. Худенькие и бледненькие, они постоянно болеют гриппом и ангиной, быстро устают, глаза у них сонные, они почти никогда не играют. Когда я прихожу домой из магазина, они обступают меня все четверо и смотрят, что я принесла. Я кричу на них: «Отойдите, не путайтесь под ногами!» И они уходят, всегда молча. Иногда я не выдерживаю, силы покидают меня. Вчера моя сумка была пуста, я ничего не принесла. Когда я их увидела, всех четверых, мое сердце готово было разорваться, я зарыдала. К тому же нам нечем топить, в доме холодно, а на прошлой неделе у нас выключили газ, и вот уже восемь дней я не могу приготовить ребятам ничего горячего. Они совсем посинели от холода, глаза их потухли. И кажется, на лицах у них лишь немой вопрос: «Что же мы сделали?» А если бы вы видели их ноги — они обморожены и кожа на них потрескалась. Даже по карточкам трудно найти дешевые галоши. Сейчас у меня только три пары галош на четверых. Выручает то, что всегда кто-нибудь из ребят болеет и лежит в постели. Иногда я иду в мэрию просить дополнительный талон на какую-нибудь вещь. Я не должна этого делать, я знаю, что меня там ждет, но, когда я вижу моих малышей, больных, похудевших и голодных, я забываю обо всем и иду просить. Представляете, они оттуда меня выгоняют, кривят рожи, оскорбляют. Я, видите ли, недостаточно хорошо одета. И куда бы я ни обращалась, везде одно и то же. Чиновник в окошечке — это сторожевой пес богачей и торговцев. При виде бедняка он оскаливается. Нужно же мне было рожать детей! Во всех моих несчастьях я сама виновата. И никому нет дела, что они могут погибнуть, все четверо, — ни правительству, ни мэрии. А богачам тем более. Мои дети умирают от голода, а эти свиньи обжираются яйцами по двадцать франков за штуку, мясом, маслом по четыреста франков, дичью и ветчиной, да так, что жилеты трещат по швам. Но им это не страшно, уж им-то есть что надеть: и платья, и шляпы, и обувь. Они едят даже больше, чем до войны, они стараются съедать все, лишь бы ничего не осталось голодным. Я не придумываю. Вчера в булочной я слышала, как две разодетые модницы — в мехах, в драгоценностях, с собачками — говорили, что люди боятся голода и едят вдвое больше, чем прежде. «У нас все так делают», — сказали они. И слышать не могу о богачах. Они все палачи, убийцы детей, вот кто они. Но война не будет вечной. Как только немцы уберутся восвояси, настанет время расплаты. Мы найдем, что оказать всем тем, у кого толстая рожа и круглый живот. За каждого моего малыша, которого они убьют, я потребую десятерых. Я буду бить их галошей по морде до тех пор, пока не убью. И я не буду спешить, я хочу, чтобы они помучились. Свиньи! У них сытое брюхо, им можно разглагольствовать о чести, верности и прочих вещах. Я тогда заговорю о чести, когда мои дети не будут голодать. Иногда я говорю мужу: «Виктор, не будь дураком, у вас на Северном вокзале многие служащие берут себе посылки, которые предназначены для заключенных, бери и ты». Когда богачи насмехаются над законами, ими же придуманными, надо изворачиваться: каждый спасает свою шкуру. Но он, видите ли, отец семейства и честный человек. Честь для него дороже всего. Тем хуже для нас.
«Сказки кота Мурлыки» являются классикой детской литературы. Сестер Дельфину и Маринетту и их друзей, животных с фермы, знают даже те, кто никогда не слышал имени Марселя Эме. Надеемся, что с ними подружатся и наши читатели — и взрослые, и дети.
«Сказки кота Мурлыки» являются классикой детской литературы. Сестер Дельфину и Маринетту и их друзей, животных с фермы, знают даже те, кто никогда не слышал имени Марселя Эме. Надеемся, что с ними подружатся и наши читатели — и взрослые, и дети.
В одном из последних романов М.Эме, «Уран», описывается малоизвестный российским читателям период истории Франции — первые месяцы после освобождения от фашистской оккупации. На русском языке роман публикуется впервые.
Марсель Эме (1902–1967) — всемирно известный писатель, продолжатель лучших традиций французской литературы, в произведениях которого причудливо сочетаются реализм и фантастика, ирония и трагедия. В России М. Эме известен главным образом детскими сказками и романами. Однако, по мнению критиков, лучшую часть его творческого наследия составляют рассказы, в том числе и вошедшие в этот сборник, который «Текст» издает второй раз.«Марселю Эме удается невозможное. Каждая его книга может объединить, пусть на час, наших безнадежно разобщенных сограждан, растрогать самых черствых, рассмешить самых угрюмых.
В жизни героя романа Рауля Серюзье происходит чудо: из тридцативосьмилетнего респектабельного буржуа, примерного отца и преданного супруга он вдруг превращается в молодого красавца. Различные перипетии, забавные и грустные, которые приходится пережить Раулю в связи с неожиданной метаморфозой, и составляют содержание книги.
Марсель Эме (1902–1967) — французский писатель прозаик, драматург, автор комедий, романов, сказок и новелл.В сборник вошли лучшие рассказы писателя, большинство из которых переведено на русский язык впервые.
Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.
Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.
Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.
«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».