Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - [36]

Мать Бертиля Олафссона развела руками.

– Нет. Мы теперь с ним редко общаемся. Я совершенно не знаю, чем он занимается и где обитает. Здесь он не появлялся уже больше года, а если и приходил, то лишь для того, чтобы попросить денег.

– Он не звонил вам в последнее время?

– Нет. Впрочем, около трех недель мы были в Испании. Но я не думаю, что он звонил. У нас больше нет ничего общего.

Она вздохнула.

– Мой муж и я давно махнули рукой на Бертиля. Похоже, его дела ухудшились.

Рённ молча сидел, глядя на женщину. Возле уголков ее рта появились резкие складки.

– Вы знаете кого-нибудь, кто может сообщить, где он находится? – спросил полицейский. – Девушку, с которой он встречается, приятеля или еще кого-нибудь?

Она засмеялась, однако смех звучал фальшиво.

– Могу вам кое-что сказать, – ответила она. – Когда-то он был очень хорошим мальчиком. Но однажды попал в плохую компанию, под чужое влияние, и стал во всем противоречить мне, моему мужу и своему брату, в общем, противоречить всем. Потом его отправили в исправительное заведение, но от этого стало только хуже. Там он научился еще сильнее ненавидеть общество. Он вышел оттуда настоящим преступником и наркоманом. – Она свирепо посмотрела на Рённа. – Полагаю, общеизвестно, что эти ваши исправительные школы и заведения воспитывают преступников и наркоманов. Ни о каком перевоспитании там даже речи не идет.

Вообще-то, Рённ был согласен с ней и теперь даже не знал, что ответить.

– Ну, возможно, вы и правы. – Он собрался с мыслями и произнес: – Я не хотел вас расстраивать. Можно задать вам еще всего лишь один вопрос?

Она кивнула.

– Какие отношения между вашими двумя сыновьями? Они встречаются или каким-то другим образом поддерживают контакт?

– Они не поддерживают больше никаких отношений, – отрезала она. – Герт теперь квалифицированный дантист, у него своя практика в Гётеборге. Когда он еще учился в институте, то уговорил Бертиля прийти к нему лечить зубы. Герт такой милый мальчик. Какое-то время они были хорошими друзьями. А потом что-то случилось, не знаю что, и они перестали встречаться. Думаю, вам нет никакого смысла расспрашивать Герта – он ничего не знает о Бертиле. Можете мне поверить.

– Так, значит, вы не догадываетесь, почему они перестали дружить? – спросил Рённ.

– Нет, – ответила она, глядя в сторону. – Не догадываюсь. Что-то случилось. С Бертилем всегда что-то случается. Разве я не права?

Она в упор посмотрела на Рённа, который внезапно закашлялся. Возможно, самое время заканчивать беседу? Рённ встал и протянул руку.

– Большое спасибо за вашу помощь, фру Лундберг, – сказал он.

Она молча пожала ему руку. Он достал свою визитную карточку и положил ее на стол.

– Если что-нибудь услышите о нем, может быть, вы будете столь любезны и позвоните мне?

Она молча проводила его из комнаты и открыла дверь.

– До свидания, – сказал Рённ.

На полпути к калитке он обернулся и увидел, что она стоит в дверях, глядя ему вслед. Теперь она выглядела значительно старше, чем тогда, когда он пришел.

17

Личность Бертиля Олафссона постепенно вырисовывалась, но медленно. Было известно, что он занимается крадеными автомобилями. Перед продажей он либо перекрашивает их, либо меняет номера. Предполагали, что он также торгует наркотиками. Вряд ли он оптовый торговец; вероятнее всего, Олафссон таким способом добывает средства на наркотики для себя самого.

Ни одно из этих открытий не стало сенсационным. Полиция уже несколько лет приблизительно знала, чем занимается Олафссон. Мальм должен был обнаружить что-то гораздо более серьезное, коль скоро Олафссон столь жестоко и дерзко заставил его замолчать.

Если, конечно, именно Олафссон подложил одно маленькое устройство в матрац Мальма. Но хотя это была всего лишь версия, однако в Главном управлении на данной стадии расследования никто не сомневался в ее правильности.

Фредрику Меландеру наконец-то повезло, впервые с того момента, как он начал собирать информацию об Олафссоне в преступном мире. Вначале же сыпались неудачи. Один из наиболее надежных осведомителей Фредрика, медвежатник, завязавший несколько лет назад, стал рецидивистом и уже отбыл восемь месяцев из трехлетнего срока в тюрьме Херланда[16]. Пивной бар, завсегдатаи которого вполне могли знать Мальма и Олафссона и с владельцем которого Меландер был в хороших отношениях, перестал существовать, поскольку дом, где находилось заведение, снесли. Владелец бара уехал из Стокгольма и, поговаривали, открыл табачный магазин в Кумле. Несколько обескураженный, Меландер отправился в некое третьеразрядное кафе, надеясь встретить среди посетителей бывших воров, располагающих ценной информацией и способных обменять ее на выпивку. Но даже здесь судьба подвела полисмена. Заведение сменило вывеску, и над входом мерцала надпись: «Ночной дансинг». В витринах красовались большие цветные фотографии оркестра – оравы темноволосых мужчин со странными инструментами в руках и в рубашках с длинными сборчатыми рукавами. В окошечке у двери, где раньше скромное, выведенное от руки меню предлагало посетителям кабачки, фрикадельки и гороховый суп, теперь кичливо переливалось всеми цветами радуги меню на испанском языке.