Человек отменяется - [19]

— Что, секс с мужчиной? — как-то буднично спросил он. Таким тоном интересуются вполне обыденным мероприятием.

— Да! — сказал я, слегка опешив от его реакции.

— И это все?

Но тут я взял себя в руки и заявил:

— Нет! Это лишь начало. — И уже ломал голову, что бы еще такое жуткое придумать.

— Что еще? — В его голосе даже интерес появился.

— Я должен снять на видео, как ты берешь взятку за должность главы администрации Московской области.

— Так! — совсем было успокоившись, произнес он.

— Еще секс с несовершеннолетней.

— Понятно. Все? — Николаев встал, глаза его опять заблестели, похоже, он даже размечтался.

— Нет, не все. Необходимо извиниться перед грузинами за аннексию Абхазии и Южной Осетии.

— Позвольте лишь за Южную Осетию. Недавно приобрел полтора гектара под цитрусами в сухумском предместье. С абхазами ссориться не хочется. Может, еще что приобрести смогу, — деловито объяснил он.

— Нет! Не позволю! Отдай купленую землю грузинам и проси у них прощения.

— О, кей! — легко согласился он.

Честно сказать, я начал перебирать в памяти страшные людские пороки, чтобы нагрузить ими Николаева, все больше убеждаясь: этот тип на все будет согласен.

— Ты должен предоставить свою жену для секса всем спонсорам.

— Минутку! — он вытащил из кармана записную книжку, ручку и стал записывать. — Чтобы не забыть, — улыбаясь, пояснил он. — Но этого, видимо, достаточно?

— Нет. Это только начало, — я спешно сочинял другие устрашающие требования. — Тебе придется основательно попортить репутацию, но авансом. Любое непослушание — и будет запущена мощная машина мщения. Понятно? — для нагнетания жути я сделал паузу и продолжал тем же язвительным тоном:

— Надо закрыть церкви, распустить Синод, разжаловать всех генералов, открыть публичные дома в Кремле, в Думе, в Совете Федерации, амнистировать всех заключенных, заколотить навсегда тюрьмы, отменить уголовный кодекс, за убийство выдавать премии, за изнасилование — почетные грамоты. Специальным указом отменить все национальные праздники, ввести в России в качестве государственного языка английский, распустить армию, ликвидировать национальную денежную единицу, номинировать торговлю в долларах, отдать Курильские острова японцам, Калининградскую область — немцам, Выборг — финнам. Пустить на утиль атомный подводный флот, оставить Севастополь, подарить права на Крым туркам, лишить пенсионеров пенсий. Ввести налог на погребение, на свадьбы, на день рождения, поощрять, наконец, поедание трупов, убийства политических противников. Законодательно разрешить любое насилие над людьми другого вероисповедания, иной сексуальной ориентации, отличной расы, цвета кожи, над теми, кто предпочитает другие бренды одежды, марки автомобилей, ювелирные дома. Как в революцию, брат должен пойти на брата, раздоры должны укорениться в обществе. Первым указом необходимо приватизировать все субъекты экономики, все органы государственной власти, все военные объекты, все станки для печатанья денежных знаков…

Признаться, господа, тут я в буквальном смысле устал перечислять требования извращенного разума. А Николаев, слушая меня, воспарял, в его взгляде появилась мечтательность, губы покраснели, он стал потирать руки, облизываться, убирать со лба волосы, почесывать затылок, как-то даже радостно мурлыкать. «Что за черт, неужели я доставил ему такую необыкновенную радость перечнем всех грехов, которые ему предстоит свершить? — удивился я. — Он же теперь сам не свой, совершенно не похож на себя. Таким счастливым я его еще не видел. Он парит сейчас где-то далеко!» Это обстоятельство меня чрезвычайно озадачило: если свое существование он не считает порочным, то как эта скотина, именуемая человеком, низко опустилась в самом начале ХХ1 века! А чуть позже, когда я просмотрел видеокассету с записью его супруги и наблюдал, как она носилась взад и вперед по смотровой комнате, неистово и беспрерывно выкрикивая: «Так ему Андрей… Замечательно, дорогой… Проучи эту сволочь… Так… Вот так… Еще!» — я был окончательно взбешен. Чтобы меня, самого последнего циника, так глубоко ранило их поведение, их нравственная позиция? Да! Бесспорно, тут должны были быть самые веские основания! Я был побежден своей «мягкостью» и «интеллигентностью». Тогда мне в голову пришла мысль, что они чего-то такого так и не дождались, а потому как-то по-своему очень обрадовались нахлынувшим на них достаточно «безобидным мелочам». Испуга так ведь и не было! Ни у одного, ни у другой! Безумного страха от них я так и не добился, а они-то ждали этого! В начале свидания всем своим видом они показывали, что боятся чего-то такого! Но не вышло вызвать у них ужас в сознании. Как раз наоборот! Я их порадовал! Осчастливил всей этой скверностью! Так и осталось для меня загадкой: чего же они столь мучительно опасались? Но что-то такое для него все же было, он ждал чего-то самого-самого горячего. Тогда-то я и подумал: издеваться над человеком надо совершенно не так-с. Нет-с, господа! Все это надо делать совсем по-другому, новейшие технологии использовать. В технике разбираться, познать психологию людей. Щедрость на зло необходимо не столько выдумывать, сколько воспитывать в себе. Впрочем, именно тогда я стал себя успокаивать тем, что времени для совершенствования в этом замечательном деле у меня предостаточно. Но еще долго не мог себе простить этот сюжет с дамой: тут я особенно опростоволосился. Ожидал записать крики ужаса, вопли, мольбу о пощаде, а вышло одно разочарование. Оказалось все банально и пресно! Слишком уязвила меня история эта, потому часто ее вспоминаю. Да, люди в России уже совсем другие! Но какое быстрое, невероятное, качественное изменение!