Человек огня - [11]

— Берегись, Гарсиа, — крикнул ему Альваро, заряжая ружье. — Мне кажется, что эти обезьяны очень воинственны.

— У меня топор, — отвечал юнга, продолжая лезть на дерево. — Уж эти животные не заставят меня отказаться от завтрака.

Рычание обезьян усиливалось, но мальчик, не обращая на них внимания, ловко карабкался вверх, заставляя раскачиваться ветвь, на конце которой сидели обезьяны. Убедившись, очевидно, что им не удастся испугать храброго подростка, уже взобравшегося на главную ветвь, обезьяны издали крик ярости, который тотчас же сменился таким жалобным визгом, что Альваро не мог удержаться от смеха.

— Ну и ну! Эти четверорукие животные, по-видимому, не очень-то храброго десятка! — сказал он.

Юнга окликнул его:

— Посмотрите, что делают эти обезьяны, сеньор! Они как будто собираются на кого-то напасть.

Действительно, обезьяны явно подготавливали какой-то таинственный маневр. Все они собрались на самый конец ветки, и одна из обезьянок, уцепившись хвостом за другую обезьянку, ближайшую к ней, храбро бросилась вниз, за ней тот же самый маневр исполнила другая, потом третья и так далее, так что в конце концов образовалось нечто вроде живой цепи, свесившейся вниз. Обезьяны, уцепившись друг за друга хвостами, начали раскачиваться все быстрее и быстрее над поверхностью речонки, пока самая нижняя обезьяна, составлявшая конец цепи, не очутилась на расстоянии пяти или шести метров от другого берега. Когда цепь раскачалась еще сильнее, эта обезьяна ухватилась передними лапами за ветку одного дерева, растущего на берегу, и тогда цепь соединила оба берега ручья и образовала нечто вроде висячего моста. По этому мосту сначала перебрались самки с детенышами, а затем первая обезьяна отделилась от дерева и перебралась по спинам и головам своих товарищей на другой берег, за ней по очереди последовали другие, пока все стадо не очутилось на другом берегу, выражая свою радость самыми изумительными прыжками.

— Счастливого пути! — прокричал им вслед Гарсиа, наблюдая, как они, перепрыгивая с дерева на дерево, углубились в лесную чащу.

Взобравшись на ветвь, сгибающуюся под тяжестью плодов, Гарсиа начал срывать их и бросать Альваро, который ловил их на лету.

— Если обезьяны едят эти фрукты, значит, они не заключают в себе никакого яда, — успокоил себя Альваро, откусывая кусок. — Ах, как вкусно! — воскликнул он. — Но совсем не похожи на наши груши, хотя формой и напоминают их.

Гарсиа, усевшись верхом на ветке, уплетал за обе щеки сочные плоды. Альваро же, насытившись вдоволь, разлегся на траве, под деревом, намереваясь отдохнуть, как вдруг увидел, что юнга быстро спускается с дерева, как будто чем-то смертельно напутанный.

— Что с тобой, мальчуган? — спросил он, схватившись за ружье.

— Тише, сеньор, — отвечал юнга испуганно. — Там индейцы!

— Опять эти негодяи! Их много?

— Я видел только двоих.

— Идем.

Альваро, в сопровождении мальчика, быстро шмыгнул в густую чащу кустарника; оттуда он мог сквозь ветви видеть берег на довольно большом протяжении, не рискуя быть замеченным.

Индейцы, по-видимому, направлялись к устью речонки, и хотя их еще не было видно, но уже слышны были их голоса.

— Мне кажется, их немного, — сказал Альваро, внимательно прислушиваясь.

— Может быть, это разведчики? — заметил Гарсиа.

— Возможно. Но если их только двое, то нам нечего пугаться.

— Но они могут открыть нас, пойти по нашим следам и увидеть наш плот.

— Если они приблизятся к нему, то мы им не дадим пощады.

В это время индейцы вышли из леса и направились прямо к берегу. То были рослые люди, несколько худощавого сложения, с правильными чертами лица, кожа их была раскрашена черной и красной краской, а длинные лохматые волосы падали на плечи. Они были совсем голые, на них был только маленький передник, грубо сплетенный из волокон листьев. Оттянутая верхняя губа, в которую был продет круглый кусочек яшмы, точно вправленный в живое мясо, придавала им отталкивающий вид. Это украшение, называемое barbotto, до сих пор еще можно встретить у индейцев во внутренних областях Бразилии, и оно-то в высшей степени безобразит туземцев. Такую же операцию они проделывают и с нижней губой: продырявливают ее и вставляют в отверстие сначала маленький кусочек дерева, а затем куски все большей и большей величины, пока дыра не растянется до огромных размеров. По краям этой дыры постоянно скапливается слюна, производя самое отвратительное впечатление.

Индейцы вставляют такие же куски дерева и в мочку ушей, растягивая ее так, что уши у них часто касаются плеч.

Оба индейца, за которыми наблюдал Альваро, были вооружены длинными луками и особого рода заостренными с обеих сторон деревянными кинжалами. Они остановились на берегу, который в этом месте круто спускался вниз, и стали внимательно смотреть в воду.

— Они как будто собираются ловить рыбу, — сказал Альваро.

— Стрелами? — засомневался Гарсиа.

— Посмотрим, что они будут делать!

— Они еще не заметили нашего плота.

— Да, он находится направо от скалы, куда его прибило волной. Оба индейца, пройдя берег, повернули направо и стали обрывать ветви одной лианы, которые связывали вместе. Таким образом они получили крепчайшую веревку длиной по крайней мере в сто футов. Сделав эту работу, они уселись друг против друга под тенью пальмы. Один из них достал из-за пояса какой-то странный инструмент, имеющий форму буквы «X» и сделанный из двух длинных ястребиных костей, очевидно выдолбленных внутри, и всыпал туда из раковины какой-то черный порошок. Затем он ввел нижний конец этого инструмента себе в рот, а верхний в нос. То же самое сделал его товарищ с другими концами инструмента. Тогда они оба вместе начали дуть в отверстие изо всех сил, чихая и пыхтя.