Человек, небо, космос - [56]

Получив данные о форсировании сухопутными частями реки Прони, командующий приказал офицерам, находившимся на КП, отправиться по своим местам.

За три дня боев войска нашего фронта вышли к Днепру и захватили плацдармы на его правом берегу. 27 июня радиостанции наведения с медпостами при них располагались в пунктах: высота 205,0, что в 10 километрах северо-восточное Шклова, село Мосток, аэродром Луполово (район Могилева), деревни Церковщина и Русенки, там же находилась и центральная радиостанция наведения. Шестую радиостанцию за ненадобностью оставили у себя в тылу. Все раненые, подобранные медпостами, теперь эвакуировались в Русенки. Здесь им оказывалась неотложная хирургическая помощь, затем их отправляли в лазареты БАО и в армейский авиационный госпиталь.

28 июня вражеская группировка в районе Могилева была разгромлена. Форсировав Днепр, наши войска устремились вперед. Расстояние между госпитальной базой фронта, авиагоспиталем и передним краем ежедневно увеличивалось на десятки километров. Тут и появилась надобность в промежуточных этапах эвакуации. Хирургические лазареты 707, 814, 836 и 784 БАО развернули работу на аэродромах Люботин, Луполово, Могилев, Пронцевка.

Следы, оставляемые захватчиками, были страшными. На дорогах маячили остовы сгоревших автомашин и подбитых танков, валялись покореженные орудия. Над горизонтом не рассеивались дымы.

Иногда противнику удавалось отрываться от нашей пехоты. Для ударов по нему требовались дневные бомбардировщики. А их в 4-й воздушной армии было мало. К. А. Вершинин послал командующему ВВС Главному маршалу авиации А. А. Новикову телеграмму, в которой просил выделить ему дополнительные бомбардировочные части. Эта просьба была незамедлительно удовлетворена. К нам прибыло несколько полков из 16-й и 1-й воздушных армий, действовавших на 3-м и 1-м Белорусских фронтах.

На своем У-2 я производил облет передовых аэродромов, только что освобожденных от противника, и налаживал там лечебно-эвакуационное обеспечение. Боевые санитарные потери среди летного состава в эти дни были невысокими. На 1 июля мы эвакуировали в армейский авиационный госпиталь всего около двадцати раненых летчиков и стрелков-радистов. Однако среди наземных специалистов их оказалось довольно много.

3 июля войска 1-го и 3-го Белорусских фронтов освободили столицу Белоруссии. Части 4 ВА начали перебазироваться в район южнее Минска. Штаб армии переехал в поселок Червень. В это время восточнее города блуждали по лесным дорогам многочисленные группировки гитлеровцев. Некоторые из них выходили в районы базирования наших авиачастей.

Серьезные бои, например, пришлось вести передовой команде 448 БАО, чтобы отстоять Мачулище, частям 34 РАБ, оборонявшим Самоваловичи. В связи с угрозой захвата этих аэродромов противником мы оттянули в тыл почти все полки 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии. Только 11 июля основная группировка фашистов была ликвидирована. Но отдельные разрозненные подразделения гитлеровцев все еще оставались и иногда вступали в перестрелку с нами.

Меня сильно беспокоило то, что армейский авиационный госпиталь остался далеко в тылу. Даже санитарные самолеты уже не могли туда летать. Я обратился к начальнику тыла генералу П. В. Коротаеву с просьбой ускорить перебазирование госпиталя. Но Петр Васильевич, всегда отличавшийся собранностью и организаторскими способностями, на этот раз показался мне растерянным. И его нетрудно было понять. Армейские части нуждались в горючем, боеприпасах, продовольствии и многом другом, а железнодорожный транспорт был разрушен, грунтовые дороги тоже находились в ужасном состоянии.

— Автомашин у меня нет, — сказал Коротаев. — Вывозите госпиталь на станцию Понятовка и грузите в эшелон. Должны же наконец железнодорожники наладить движение!

Я не мог согласиться с таким решением и попросился на прием к командарму. Выслушав меня, уставший от бессонных ночей генерал Вершинин снял телефонную трубку и позвонил Коротаеву.

— Петр Васильевич, я знаю о твоих трудностях с транспортом, но Бабийчуку надо помочь. Он должен выбросить на передовой аэродром группу для оборудования госпиталя коек на пятьдесят — семьдесят. Выдели ему десять автомобилей, а я ему дам три «Дугласа».

Вершинин положил трубку и спросил:

— Обойдетесь тем, что даем? Больше пока ничем помочь не могу…

Что ж, надо было обходиться тем, что давали. И я только поблагодарил командарма.

Возвратившись от Вершинина, немедленно направил начальнику госпиталя Жаботинскому письменное распоряжение. В нем предписывалось подготовить для выдвижения отделение на 70 коек; обеспечить медиков всем необходимым для оказания пострадавшим квалифицированной помощи; имеющихся в госпитале раненых и больных передать на время в эвакогоспитали Рославля без права эвакуации их в тыл; все госпитальное оборудование вывезти на станцию Понятовка для погрузки в эшелон.

В деревню Ворга, находящуюся под Рославлем, вылетел Алексеев. Он должен был принять там передовую группу.

Раненых и больных из армейского авиационного госпиталя разместили в ЭГ № 1814 и специализированном ЭГ № 1781. Одно его отделение было отправлено к нам, под Минск. Но оно все еще находилось в пути, поскольку темп наступления наших войск оставался высоким — 25–30 километров в сутки. Учитывая, что лазареты БАО не всегда могут оказывать хирургическую помощь раненым, я поставил вопрос о том, чтобы раненых летчиков принимали на время эвакогоспитали общевойсковых соединений.