Человек, который знал слишком много - [18]

Преподобный Твифорд неоднократно взывал в пустоту и темноту, прокладывая ощупью путь к камину, и, увидев слабый диск дневного света, решил, что беглец не погиб. Возвращаясь к людям, стоявшим у витрины, он споткнулся об упавший стул, почти сразу пришел в себя и открыл было рот, чтобы заговорить с Саймоном, но так и замер, ибо в тот же миг его ослепил яркий свет. Глянув через чье-то плечо в сторону выхода, он увидел, что дверь открыта.

– Да, они нас хватились наконец, – сказал он Саймону.

Человек в черном стоял у стены, улыбаясь застывшей улыбкой.

– Вот полковник Моррис, – продолжал Твифорд, по-прежнему обращаясь к Саймону. – Кто-нибудь должен сказать ему, как выключился свет. Вы скажете?

Но Саймон молчал. Он стоял, как статуя, вперив неподвижный взгляд в черный бархат за стеклом; он глядел на бархат, так как больше смотреть было не на что. Монета святого Павла исчезла.

С полковником Моррисом было два новых посетителя, видимо, туристы, которых он хотел присоединить к экскурсии. Впереди неторопливо шел высокий лысый человек с огромным носом, а за ним – кудрявый блондин помоложе с ясными, почти детскими глазами. Саймон едва ли их заметил; он вряд ли сознавал, что при свете его застывшая поза выглядит несколько странно, но быстро опомнился, виновато взглянул на них и, увидев старшего из новоприбывших, еще больше побледнел.

– Да это же Хорн Фишер! – воскликнул он и тихо добавил: – У меня беда, Фишер.

– Здесь, кажется, и впрямь пахнет тайной, которую неплохо бы разгадать, – откликнулся тот, кого назвали Фишером.

– Ее никому не разгадать, – сказал бледный Саймон, – разве что вам под силу. И никому больше.

– Почему же… Я мог бы, – раздался голос рядом с ними, и, обернувшись, они, к своему удивлению, увидели человека в черном.

– Вы?! – вспылил полковник. – Как же вы думаете начать розыски?

– А я и не собираюсь ничего искать, – ответил незнакомец звонким, как колокольчик, голосом. – Я не сыщик, а маг – один из тех, кого вы разоблачали в Индии, полковник.

Наступило молчание, но Хорн Фишер, ко всеобщему удивлению, сказал:

– Ладно. Поднимемся наверх, пусть он попробует. – Хорн Фишер остановил Саймона, который хотел нажать на выключатель: – Не надо, пусть свет горит – для пущей безопасности.

– Да теперь отсюда нечего уносить, – горько вздохнул Саймон.

– Уносить нечего, – сказал Фишер, – а принести можно.

Твифорд уже взбежал по лестнице, горя желанием разузнать что-нибудь о племяннике, и, действительно, получил известие от него, правда, несколько необычным путем, которое озадачило и утешило священника. На верхней площадке лежал бумажный дротик, которыми школьники швыряют друг в друга, когда в классе нет учителя. Этот влетел, очевидно, в окно и оказался посланием, начертанным ученическими каракулями: «Дорогой дядя, я в порядке. Встретимся в гостинице. Саммерс».

Мистер Твифорд все же немного успокоился и снова обратил свои мысли к драгоценной реликвии, которая в его сердце оспаривала первенство у любимого племянника. Не опомнившись как следует, он оказался среди людей, горячо обсуждавших исчезновение монеты, и быстро поддался общему возбуждению. Однако мысли о мальчике не покидали его, и он снова и снова терялся в догадках, где же Саммерс и что тот разумеет под словами «я в порядке».

Между тем Хорн Фишер озадачил присутствующих своим новым тоном и поведением. Он поговорил с полковником о военном деле и о разных технических нововведениях и продемонстрировал удивительные познания и в тонкостях воинской дисциплины, и в электротехнике. Он поговорил со священником и выказал поразительную осведомленность в религиозных вопросах и исторических событиях, связанных с реликвией. Он поговорил с человеком, назвавшимся магом, и не только удивил, но и шокировал всех своими знаниями самых диких видов восточного оккультизма и духовидения. Больше того – в этой последней из сфер расследования он, очевидно, готов был зайти дальше всего, ибо открыто поощрял мага и явно приготовился следовать за ним куда угодно.

– С чего же вы думаете начать? – спросил он с подчеркнутой любезностью, чрезвычайно рассердившей полковника.

– Все дело в особой силе, в создании условий для воздействия этой силы, – любезно отвечал посвященный, словно не слыша гневных замечаний полковника о том, что к нему самому следовало бы применить силу. – У вас на Западе ее принято называть «животным магнетизмом». Однако она – много больше. Для начала нужно найти очень впечатлительного человека и погрузить его в транс. Он будет как бы мостом для этой силы, ее средством связи. Сила воздействует на него извне – он как бы в электрошоке – и пробуждает в нем высшие чувства, раскрывает спящий глаз разума.

– Я очень впечатлительный, – сказал Фишер то ли простодушно, то ли насмешливо. – Почему бы вам не открыть глаз разума во мне? Мой друг, присутствующий здесь Гарольд Марч, может подтвердить, что я иногда даже вижу в темноте.

– Все видят только в темноте, – сказал маг.

Тяжелые вечерние облака сгустились над деревянным домиком, в маленьком оконце были видны их рваные края, подобные пурпурным рогам и хвостам, словно где-то рядом бродили хищные чудовища. Но багрянец быстро тускнел и становился темно-серым; приближалась ночь.