Человек, который улыбался - [10]

Много раз собирались они за этим овальным столом. Поскольку Бьорк не сказал еще ни слова, все, как догадывался Валландер, ждут от него короткой речи и благодарности за годы совместной работы. Потом он покинет комнату, а они вновь углубятся в свои записи и документы – следствие об убийстве Стена Торстенссона шло своим чередом.

Валландер машинально сел на свое обычное место, слева от Бьорка. Рядом с ним стул пустовал, словно никто не хотел сидеть рядом с бывшим товарищем по работе. Напротив сидел Мартинссон и звучно сморкался. Валландер попробовал вспомнить хотя бы один день, когда у Мартинссона не было насморка. Рядом с Мартинссоном сидел, покачиваясь на стуле, Сведберг и глубокомысленно почесывал ручкой лысину.

Все было бы как всегда, если бы не женщина в джинсах и голубой блузке на противоположном конце стола. Он никогда с ней не встречался, хотя и знал, кто она и как ее зовут. Два года назад начались разговоры об укреплении следственной группы истадской полиции, и тогда впервые прозвучало имя Анн Бритт Хёглунд. Она была молода, всего три года как окончила Высшую полицейскую школу, но уже обратила на себя внимание. По окончании она, одна из двух, была отмечена премией за образцовую учебу, ее ставили всем в пример. Она была родом из Сварте, но выросла под Стокгольмом. У нее было много предложений из разных округов, но она предпочла вернуться в родные края.

Валландер посмотрел на нее, и взгляды их встретились. Она еле заметно улыбнулась.

«Ничего подобного, – подумал он, – никогда уже не будет все как всегда. Все меняется, когда среди нас женщина».

Его мысли прервал Бьорк – он встал и приготовился говорить. Валландер заметил, что Бьорк нервничает… Может быть, я опоздал, мелькнула шальная мысль. Может быть, приказ об отставке уже подписан, и ничего нельзя вернуть?

– Понедельник – день тяжелый, – сказал Бьорк, – тем более что на нас висит зверское и необъяснимое убийство нашего коллеги, адвоката Торстенссона. Но есть и хорошие новости. Курт сказал, что выздоровел и приступает к работе уже сегодня. Добро пожаловать, Курт! И я уверен, что все, кто здесь сидит, рады твоему возвращению. И даже Анн Бритт, с которой ты еще не встречался.

В комнате повисло молчание. Мартинссон недоверчиво уставился на Бьорка. Сведберг наклонил голову, как собака, и разглядывал Валландера, ничего не понимая. Анн Бритт, похоже, тоже не поняла, что сказал Бьорк.

Валландер почувствовал, что ему тоже надо что-то сказать.

– Так оно и есть. Я приступаю к работе.

Сведберг перестал качаться на стуле и припечатал обе ладони к столу.

– Замечательно, Курт! Ты и не уходил никуда – здесь без тебя ни одного дня не прошло!

Все засмеялись и встали со своих мест, чтобы пожать ему руку. Бьорк тут же заказал венские хлебцы к кофе, и Валландер с трудом скрывал, насколько он тронут.

Через несколько минут возбуждение улеглось. Времени на изъявление личных чувств просто-напросто не было, чему Валландер, по правде говоря, был рад. Он открыл свой блокнот – на первой странице стояло одно-единственное имя: Стен Торстенссон.

– Курт попросил, чтобы его без лишних формальностей ввели в ход дела. Что мы сейчас и сделаем. Начнем с того, что попробуем разобраться, где мы находимся… а с деталями он ознакомится по ходу расследования.

Бьорк кивнул Мартинссону – по-видимому, тот руководил следствием.

– Никак не могу прийти в себя, – сказал Мартинссон, копаясь в бумагах, – в общем, дело выглядит так. Утром в среду семнадцатого октября, пять дней назад, фру Берта Дюнер, секретарь адвокатской конторы, пришла на работу – как обычно, около восьми – и нашла тело Стена Торстенссона в его кабинете, между дверью и письменным столом. Торстенссон был застрелен, три выстрела, каждый из которых мог быть причиной смерти. Поскольку в доме, где помещается адвокатская контора, никто не живет, и здание к тому же старой постройки, с толстенными стенами и окнами, выходящими на проезжую часть, выстрелов никто не слышал. Предварительные данные вскрытия указывают, что смерть наступила около одиннадцати вечера. Ничего удивительного – фру Дюнер утверждает, что Торстенссон часто работал допоздна, особенно после трагической гибели отца.

Мартинссон вопросительно посмотрел на Валландера.

– Я знаю, – сказал Валландер. – Знаю, что отец погиб в автокатастрофе.

Мартинссон кивнул:

– Вот и все, что у нас есть. Другими словами, ничего у нас нет. Ни мотива, ни орудия убийства, ни свидетелей.

Валландер мысленно прикинул, стоит ли сразу рассказать, что Стен приезжал к нему в Скаген. Довольно часто и, если быть до конца честным, даже слишком часто он совершал этот страшный для полицейского грех – утаивал информацию, которой обязан был поделиться с коллегами. Каждый раз он, разумеется, находил оправдания своему молчанию, понимая при этом, что они не особенно убедительны.

«Я поступаю неправильно, – подумал он. – Начинаю свою вторую жизнь в полиции с вопиющего нарушения правил».

Но почему-то ему казалось, что именно в этом случае он прав.

Валландер доверял своей интуиции. Интуиция была его самым надежным помощником, но иногда превращалась в злейшего врага.