Человек, который построил Эдем - [22]

Сабрина краем глаза заметила среди толпы Елизавету, одетую в столь же простую форму без всяких украшений. Вокруг Лизы стояли её одногруппницы и задавали девочке какие-то вопросы. Та отвечала нехотя и с настолько несчастным видом, что, казалось, сейчас заплачет.

— Прости-ка, — сказала Сабрина Роуз и начала прорываться к сестре. Соперничество между рекрутами было краеугольным камнем Академии, его альфой и омегой. «Только в постоянной борьбе может родиться сильнейший», — повторял раз за разом командор Кирстен, отвешивая нерадивым кадетам воспитательные оплеухи. Проблема Елизаветы состояла в том, что в ней не было ни капельки силы. Если Сабрина уже в начале первого курса сумела совладать со всеми своими одногруппниками, и умудрилась даже наладить более-менее дружеские отношения с Дэниелом Роско, Елизавета предпочла оставаться в тени и давать себя в обиду.

— Мне срочно нужно поговорить с Лизой, — произнесла Сабрина, врываясь в тесный круг первокурсниц и хватая сестрёнку за руку. Со всех сторон послышались крики возмущения, но девушке было не до этого. Вытащив Елизавету из толпы, она посадила её за стол, где сестёр уже ждали Роуз и Реджинальд Кински. Сама Сабрина направилась к раздаточному пункту. Надежды на праздничный обед развеялись сразу же: утилизатор выплюнул ей в тарелку зелёную жижу — ага, сегодня суп.

Во Дворце у дедушки была оранжерея, в которой росли настоящие фрукты и овощи, а также работали специально обученные люди, которые звались поварами. Они занимались тем, что готовили блюда из синтетических ингредиентов, напечатанных утилизатором, или же из плодов оранжереи. Насколько Сабрине было известно, любая более-менее крупная Семья имела у себя настоящие сады. Пусть едой из утилизатора, приправленной всякими специями, питаются действующие граждане. Сабрина никак не могла дождаться возвращения во Дворец. Хотелось снова насладиться нормальной едой, а не объедаться армейской пародией на питательные вещества. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть.

Поставив себе на поднос чашку с порошковым соком, Сабрина вернулась к столу. Елизавета, красная как мундир королевского гвардейца, уставилась вниз. К груди она прижимала сложенную шахматную доску, причём, так сильно, что побелели костяшки. Её очки запотели. «Всё-таки не сдержалась и заплакала», — расстроенно подумала Сабрина. И тут же одёрнула себя. «Ей нужны эти моменты, чтобы стать сильнее. Пусть плачет».

Присев рядом с сестрой, она произнесла ровным голосом:

— Что они у тебя спрашивали?

— Я выходила из раздевалки и оставила шкафчик открытым, — срывающимся голосом ответила Елизавета. — А внутри была икона Отца. Я её нарисовала.

«Проклятье. Почему именно в День Победы?»

— И что же случилось? — смягчившись, спросила Сабрина, пытаясь разжать пальцы Елизаветы и освободить шахматы. Вопрос, когда же Елизавета начала интересоваться религией сааксцев, висел на краю сознанию, но сейчас было не время его задавать.

— Они её нашли. Сначала начали смеяться, а потом расспрашивать, для чего она.

— И что ты им рассказала?

— Правду.

Сабрина тяжело вздохнула:

— Сколько я тебе говорила, милая: что правда для тебя необязательно будет тем же для другого человека. Важно то, как ты это подашь, — убрав с лица сестры упавшую прядь волос, Сабрина аккуратно взяла Елизавету за подбородок и подняла её лицо. — Процитируй всё то, что ты сказала.

— Я сказала… я сказала, что Отец смотрит за всеми. Он оценивает поступки, что мы совершаем во время жизни и, когда приходит пора умирать, самые чистые отправятся греться в его тепле, а осквернённые будут навечно заключены в преисподней.

— Я не буду спрашивать, почему ты рисуешь иконы Отца, но тебе стоит меньше думать про эту саакскую чушь, — подал голос Реджинальд, захлопнув лежащую перед собой книгу. — Тем более, если это калька с Божьего Порядка. Синегубые в чём-то правы, Бог-Отец существует, это верно. Но есть ещё и Бог-Сын, которым стал Кастус Дрейк, когда построил Первый Город. Но саакская мразь отрицает божественность Освободителя. Им претит наше стремление становиться лучше. Всё говорят, что Дрейк — Антихрист, и не может зваться Сыном. А Святой Дух, насколько нам известно, у сааксцев вообще отсутствует.

— Спасибо за лекцию, — буркнула Сабрина. — Я-то как раз религиоведение пропускаю.

— Елизавета, похоже, следует твоему примеру, — заметил Реджинальд. — Серьёзно, я здесь единственный, кто хоть чуточку интересуется Божьим Порядком? Аристократам, вижу, законы Господа не писаны?

— Кстати об аристократах, Реджи, — хихикнула Роуз, — а где твой патрон? Неужто ещё не очнулся?

Реджинальд тут же стушевался. Небольшого роста и слабой комплекции, Кински внушал благоговение каждому кадету Академии. Все знали, что маленький прыщавый пятнадцатилетний третьекурсник с сальными волосами переломает кости любому засранцу, посмевшему вякнуть что-то в его сторону. Управу он не мог найти только на Роуз, в которую, как считала Сабрина, тайно был влюблён. Роуз, как и Сабрине, уже стукнуло семнадцать, они были старше всех на четвёртом курсе, поэтому Реджи должен был понимать, что шансов у него никаких. Оказался он в их компании потому, что вечно таскался рядом с Дэниелом, и напоминал не друга, а телохранителя. Может, Кински втайне надеялся на покровительство Роско в будущем. Впрочем, то же могло относиться к Роуз и Сабрине.