Человек, который купил автомобиль - [29]

ГЛАВА XII, в которой человек бежит за своим автомобилем.

В течение месяца я занимался одним-единственным делом: искал свой автомобиль.

Очень сильна, наверно, обида человека, у которого украли зажим для галстука, часы или бумажник; сочувствия заслуживает и тот, кого бросила жена. Но ничто не сравнимо с состоянием того, кто знает, что его машина похищена и другие руки ведут ее неизвестными путями к неведомым местам назначения. О часах, например, можно подумать: "Они очень спешили". О жене: "Посмотрим, что запоет дон Хуан, когда она начнет выпрашивать у него меховое манто". Но когда у тебя украли машину, ты вспоминаешь только о мягкости ее сидений, которой наслаждается сейчас вор, о том, как послушно позволяла она вести себя. Однако наибольшие страдания тебе причиняет мысль, что злодей, возможно, плохой водитель и крыльями, этой нежной и такой чувствительной ее частью, задевает за все препятствия, что попадаются на пути.

Я обратился в полицию. Там меня выслушали, записали мои и машины данные и, ни словом не обнадежив, отпустили. Я пришел на следующий день, но по-прежнему ничего не было известно. Начал ходить туда каждый день, но только и смог, что познакомиться с пятьюдесятью шестью сеньорами, у которых тоже украли машины и беспокойство которых передавалось мне и этим усугубляло мое.

Когда ты теряешь автомобиль, еще только-только начав наслаждаться его прелестями, ты грустишь особенно сильно и безутешно. Поскольку не все мои друзья видели меня вцепившимся в руль, как потерпевший кораблекрушение цепляется за доску, они не верили, что машина в самом деле у меня была, и я долго носил в кармане пальто, пользуясь любым предлогом, чтобы ее показать, пробку от радиатора, которую хранил, как влюбленный хранит локон умершей возлюбленной. Придя к кому-нибудь в дом, я клал пробку на кофейный столик или на ковер и, отталкиваясь от этой детали, начинал описывать свою машину так, чтобы в воображении моих слушателей она возникала как живая.

- Вот пробка, вы ее видите, - говорил я. - Ну так вот: здесь, впереди, был радиатор, вот такой формы, а за ним капот, выкрашенный черной краской. За ним...

И так полчаса. Потом клал драгоценную реликвию обратно в карман и шел развивать ту же тему в другой компании.

Кроме того, я печатал в газетах объявление за объявлением. Я уже не просил, чтобы автомобиль мне вернули, однако, надеясь, что когда-нибудь все-таки его найду, умолял, чтобы его не повредили. В те дни можно было увидеть в газетах Мадрида такие мои строки: "Воры, укравшие машину номер такой-то! Очень прошу вас, не пользуйтесь горючим низкого качества. Она привыкла работать на бензине такой-то марки. Пять литров на каждые сто километров. И умоляю вас, объезжайте дорожные повреждения!"

В конце концов в полицейском комиссариате нам сказали, что есть хорошие новости, и нас всех, пятьдесят семь человек, ввели в зал, где на длинном столе стояли гуськом несколько пар мужских босоножек. Мы изумленно на них уставились, и тут один сеньор издал вопль и заявил, что босоножки сделаны из автомобильных покрышек, которые у него украли шесть месяцев тому назад. Он остался рыдать над этими реликвиями, а мы вышли из зала, и на душе у нас было так тяжело, что все мы тут же решили создать Ассоциацию Владельцев Украденных Автомобилей, первой акцией которой было решение собираться и обедать вместе в первую субботу каждого месяца.

В те времена я близко сошелся с нашим председателем, тщедушным маленьким старичком, который если и разговаривал о чем-нибудь, то только о своей украденной машине.

В 1909 году он вышел из нее на станции Медьодиа, чтобы попрощаться с уезжавшим в Херес приятелем, и больше ему уже не пришлось увидеть странное на вид средство передвижения, которым он так гордился. Никто никогда так и не смог сказать ему, что стряслось с его "номером триста три". Никаких известий, только противоречивые слухи, что ее видели в том или другом далеком уголке мира. О своем автомобиле он всегда говорил так, будто твердо верил, что тот по-прежнему остается машиной самой последней модели. При каждом удобном случае он повторял: "Эх, будь здесь моя машина!.."; а однажды очень разволновался: ему показалось, что в описании, какое ежедневные газеты дали автомобилю, с которого группа гангстеров обстреляла полицию на главной улице Чикаго, он узнал свою машину.

В обществе этого чудака я обошел все стоянки такси, все гаражи, все места, где могли продаваться предназначенные на слом автомобили, но не нашел ни единой части своего. Старичок этот и надоумил меня явиться в один прекрасный день в посольство Соединенных Штатов. Я в это время уже начинал думать, что моя утрата непоправима, и отчаянье побуждало меня хвататься за любую мысль и просить помощи у кого угодно. Старичок, потерявший свою машину, считал всех генеральных директоров службы национальной безопасности, начиная с 1909 года, своими личными врагами и полагал также, что те были обязаны мобилизовать для поисков его машины всю армию. Примерно в таком же состоянии был и я, когда, оказавшись вместе со старичком перед швейцаром посольства, заявил, что хочу видеть посла.