Человек, который купил автомобиль - [27]

Возразить было нечего, и продавец, поняв это, показал ему пистолеты девятого калибра. Но получивший пощечину даже смотреть на них не захотел.

"Слишком маленькие!" - заявил он.

Тогда продавец предложил ему револьвер двенадцатого калибра.

"Все равно маленькие!" - буркнул тот. "Может, винтовку желаете?" - осмелел продавец. "Давайте посмотрим", - проворчал покупатель. Однако винтовку он не взял. "Мне нужно такое, что убивает наповал, - проревел он, - такое, что кого угодно превратит в прах, раздавит, уничтожит!"

Вцепившись судорожно в прилавок, он безумным взглядом обводил полки. И наконец в его полных ненависти глазах промелькнула мысль, и он спросил: "Автомобили у вас продаются?" - "Нет, сеньор", - ответил ошеломленный продавец. "А мне нужен автомобиль!" - крикнул покупатель и выскочил из магазина.

Теперь, когда я собирался ринуться на машине в гущу людских толп, сцена эта всплыла в моей памяти; и вообще, раз от автомобиля ежегодно людей гибнет больше, чем от пуль, почему бы нам не признать того факта, что он является смертоносным оружием?

Когда я получил водительские права и в первый раз решил выехать на автомобиле, я почувствовал, что у меня не хватит смелости пуститься в такую рискованную авантюру одному. Я отправился к своему приятелю Гарсесу и после долгих уговоров добился его согласия покататься в автомобиле, вести который буду я. Когда мы собрались уходить и он стал прощаться с женой, глаза у него наполнились слезами. Пока мы с ним спускались по лестнице, он объяснил:

- Мне не хотелось пугать ее, но, может, все-таки стоит вернуться и сказать?.. У меня на душе будет спокойней, если я ей скажу, что после моей смерти замужества я ей не прощу никогда...

- Что за глупости, Гарсес! Ведь ты можешь откуда-нибудь ей позвонить, - сказал я, опасаясь, как бы он, если я выпущу его хотя бы на минуту из-под надзора, не сбежал.

Мы решили, что будем кататься там, где движение небольшое. Моя машина ждала нас около Западного парка. Мы уселись поудобнее, я закрыл дверь, и теперь мы были так же отрезаны от мира, как сверчок, которого посадили в клетку.

- Куда мы поедем? - спросил меня побледневший, но улыбающийся Гарсес.

- Не знаю. Может, в Монклоа?

Он заколебался.

- Да, место очень хорошее. Но... не кажется ли тебе, что там слишком много влюбленных пар?

- Ну и что?

Он нахмурился.

- Беда в том, что влюбленные - самые рассеянные люди на свете. Ты сигналишь, а они не слышат... Легче ездить среди глухих. Пойми, - добавил он, и в его глазах появился ужас, - было бы очень грустно раздавить молодоженов.

Я с этим согласился.

- Тогда...

- Мы можем поехать по бульварам.

- Слишком людно, - коротко сказал Гарсес, по-прежнему хмурясь.

- Ну, тогда предложи сам, - пробормотал я. - Мне все равно куда.

Он посмотрел на меня, и во взгляде у него была тоска.

- Да, - вздохнул он, - лучше всего поехать все равно куда... Только это, по совести говоря, нам и остается.

Ветровое стекло к тому времени запотело, и он то и дело протирал его перчаткой.

- Сейчас поедем, - сказал я таким тоном, будто предупреждал, что сейчас выстрелю, и уже хотел тронуться с места, но вместо этого начал яростно нажимать на клаксон.

- Что происходит? - встревоженно спросил Гарсес, когда победил в себе желание выброситься из окошка.

- Ты что, не видишь? Там, где мы должны проехать, теперь полицейский на лошади, а лошади обычно пугаются автомобилей. Они такие нервные! Уф, слава Богу, уезжает!

- А теперь что?

- Вон та семья, кажется, намерена перейти улицу. Подождем немного, а то у меня предчувствие, что старуха, когда мы поедем, сунется под колеса. Старухи и куры, как увидят машину, всегда ошалевают. Меня в дрожь бросает, когда представлю себе, как мы давим бедняжку на глазах у ее внуков. Подходящее зрелище, ничего не скажешь, для несчастных детей! От ужаса волосы встают дыбом. Ну... пойдут они когда-нибудь или нет? Остановились и болтают с другой семьей, а как только мы тронемся, кинутся прямо под колеса. Наверняка. Лучше будет, если мы их предупредим.

Я поднял ветровое стекло и заорал:

- Эй!

- Эй! - заорал и Гарсес.

Те не обращали внимания.

- Эй! Эй! - не унимались мы.

Обе семьи повернулись к нам спиной и стали смотреть в противоположный конец улицы; девочка посмотрела на дерево, а старуха - на балкон пятого этажа: она была уверена, что кричал сеньор, который там читал газету.

Я заставил клаксон завыть снова, а Гарсес открыл дверцу машины, высунул руку и начал ею махать.

- Проходите! - закричали мы.

- Что? - не поняли те.

- Проходите, быстро!

- Куда?

- Куда-куда! На другую сторону!

То и дело испуганно на нас оглядываясь, они перешли улицу. Думаю (и да простит меня Бог), что у них не было ни малейшего намерения уходить с места, где они до этого стояли, но наше поведение повергло их в трепет.

Я опять включил двигатель. Машина задрожала. А я, привстав, заорал громче прежнего:

- Эй! Эй!

- Эй! Эй! - сразу подключился Гарсес; из-за того, что я привстал и он не мог из-за моей спины увидеть происходящее, он нервничал даже больше, чем я.

- Эта девочка! - прокричал я срывающимся голосом.

- Эта бедная девочка! - почти прорыдал сзади Гарсес; он был бледен, как мертвец, потому что, хотя машина наша по-прежнему оставалась на месте, он решил, что мы разрезали невинное дитя пополам.