Человек-комбини - [20]

Чуть помявшись, Сираха берёт у меня зелёную куртку, натягивает на голое тело. Рукава для его ручищ коротки, но хоть молния застёгивается, и ладно. Его бёдра по-прежнему обмотаны полотенцем, и я протягиваю ему свои домашние бриджи.

Уж не знаю, сколько дней он не мылся до этого, но от его собственных белья и одежды несёт за версту. Закидывая его тряпки в стиральную машину, кричу Сирахе, чтобы он располагался где хочет, и он неловко усаживается на татами.

Комнатка в моём жилище всего одна, но санузел раздельный, как и во всех старых зданиях. Вентиляция в доме дрянная, и пар из ванной, где мылся Сираха, быстро заполняет квартиру.

– Душновато. Открыть окно?

– А? Да нет…

Он никак не найдёт себе места – то вдруг вскочит, то садится обратно.

– Туалет, если что, вон там. Напор воды слабоват. Чтобы смыть получше, дави на ручку сильно и долго.

– Э… Да пока не хочу.

– Итак, деваться тебе пока некуда. Из твоего жилища тебя, считай, уже выгнали, так?

– Н-ну да…

– Вот я и подумала: может, оно и к лучшему, если ты повисишь у меня. Я тут навскидку сестре позвонила. Уж не знаю, что она там для себя досочинила, но радовалась за меня, как дитя. Выходит, если мужчина и женщина делят одно жильё на двоих, то что бы там ни творилось между ними в реальности – люди сами придумают им историю и наполнят её понятным для них содержанием!

– Сестре звонила? – повторяет Сираха в смятении.

– Может, кофе хочешь? Или сидра? Я как раз купила в помятых банках. Правда, совсем не холодные.

– В помятых?

– А, тебе же не объяснили… Банки со вмятинами на продажу не выставляются. Но если ты его не хочешь, кроме молока и воды из чайника, у меня больше пить нечего.

– Ну, давай помятую.

Моя единственная мебель – низенький складной стол. Комнатка крошечная, так что с появлением гостя футон, обычно расстеленный на полу, пришлось свернуть и поставить у холодильника. Ещё один я храню в раздвижном шкафу – на случай, если нагрянут в гости сестра или мать.

– Постель запасная есть, – говорю я. – Если тебе идти больше некуда, ночевать пока можешь здесь, хотя места и маловато.

– Спать?.. – отзывается он еле слышно. – Знаешь… Вообще-то я весьма щепетилен, так что… Если всё не учесть заранее…

От волнения его голос дрожит.

– Ну что ж, – пожимаю я плечами. – Если брезглив – то, конечно, на чужом футоне сладко не выспишься. К тому же я его сто лет не доставала и не проветривала ни разу. Да и квартирка старая, тараканов полно…

– Да я не… Хм… Та квартирка, что я снимал, тоже от чистоты не блестела, мне на это плевать. Просто… Вы же, девчонки, сразу начинаете что-то себе сочинять… И нам, мужчинам, нужно быть начеку… Ты вон уже и сестре позвонила… Зачем? Чего добиваешься-то?

– А что такого? Просто хотела узнать её реакцию.

– Ох, не знаю… Как-то всё это… жутковато. В интернете я о таких случаях много читал. Но уж никак не думал, что кто-нибудь станет так старательно заманивать и меня!

– Че-го?.. Вообще-то я просто подумала, что бедняжечке некуда идти! Но если тебя это напрягает – стиральную машинку я пока не включала. Можешь забирать вещи и уходить!

– Ну, э-э… Если ты сама так говоришь… – бормочет Сираха нечто совсем уже невразумительное. И ни к каким результатам разговор не приводит, хоть тресни.

– Ты, конечно, извини, но уже ночь, – говорю я. – Можно я посплю? Соберёшься уйти – никто тебя не держит, захочешь спать – уж как-нибудь расстели себе футон. А мне завтра с утра на работу. Нам ведь платят ещё и за то, чтобы на работу мы выходили бодрыми и здоровыми. Так нас учил Второй директор шестнадцать лет назад. Невыспанной в комбини заявляться нельзя.

– А-а… Комбини?.. Ну-ну, – затягивает он идиотским тоном. Но если я поведусь, препираться с ним придётся до утра, так что я расстилаю себе постель.

– Я дико устала, в душ пойду утром. Уж прости, но на рассвете чуток пошумлю. Приятных снов!

Чищу зубы, завожу будильник, забираюсь под одеяло и закрываю глаза. Временами я слышу, как в углу напротив копошится Сираха, но «Симфония комбини» звучит в голове всё отчётливей, пока наконец меня не накрывает глубокий сон.

Наутро, открыв глаза, я вижу Сираху, который дрыхнет, забравшись до пояса в раздвижной шкаф. Я принимаю душ, возвращаюсь в комнату – а он и не думает просыпаться.

Оставляю ему записку: «Будешь уходить – опусти ключ в почтовый ящик» – и, как всегда, отправляюсь к восьми на работу.

После того как Сираха чуть не полночи убеждал меня в том, что я заманила его к себе специально, я никак не ожидаю увидеть его снова, но, когда возвращаюсь с работы, он всё ещё в квартире. Сидит без дела, упершись локтями в стол, и пьёт из помятой банки виноградный сидр.

– Так ты не ушёл?

От неожиданности он подскакивает на месте.

– А?!

– Сестра сегодня весь день бомбила меня эсэмэсками. Надо же, впервые в жизни её так волнует, что со мной происходит.

– Ну конечно, что удивляться? Она тоже считает, что девице не первой свежести куда приличней жить с мужиком, чем стариться дальше за стеллажами в жалкой лавочке.

От его вчерашней растерянности не остаётся и следа: передо мной – обычный Сираха, каким я его знаю.

– Так… А я, по-твоему, неприличная