Человек из-за Полярного круга - [8]

— Сносно получается, — отметил под вечер работу Михаила дядя Коля.

Они прибрали инструмент на стеллажи и пошли домой.

Михаил еще подумал: надо завтра прихватить с собой на работу инструмент, для того и привез, не в чемодане же ему лежать.

День первый для Михаила — это и смотрины и экзамен. И душа как-то сразу раскрепостилась, своим человеком он себя почувствовал. Особенно после того, как дядя Коля похвалил сваренные Михаилом швы. Значит, что-то могу. Бывает ведь такое, когда сразу находишь общий язык, вступаешь в неощутимый поначалу, но такой прочный душевный контакт. И уже не чувствуешь себя лишним и одиноким. Словом, ты пришелся ко двору.

Михаил издали услышал оживление около барака, женские и мужские голоса, хлопание дверей. Оказалось, разбирали лед из тракторных саней. Дядя Коля прихватил льдину, Михаил выворотил покрупнее, похожую на мрамор глыбу и едва впер на кухню. Женя только всплеснула руками — «больше себя тащит». Михаил аккуратно положил льдину в бочку. Льдина дымила морозом.

— Столько и каши новичку, — подсказал дядя Коля, — с бугорком.

В красном уголке из второй смены никого уже не было. Михаил разделся по пояс и пошел умываться.

— Горячий парень, — сказал ему вслед Пензев, — а ничего, ладно скроен. А что, и в самом деле, пусть нас мороз боится. — Колька Пензев тоже сбросил рубашку, обнажил, как стиральная доска, ребра. — Что мы, лыком шиты — в шубах умываться?

Дядя Коля Спиридонов поскреб серый венчик волос, поулыбался в алюминиевые усы, скинул душегрейку, в рубахе остался. Женя немало удивилась:

— Вы чего, мужики, никак, душ принимать, а у меня и воды по одному глотку на глаз.

— Солнечные ванны, — ржал и кукожился Колька Пензев, — этот новичок, а мы что, сдавать? Не-е… Плесни-ка, дядя Коля! — принимая у Жени свою порцию воды, попросил Пензев.

— Ну, чудят мужики, — только и сказала Женя.

Набивая рот кашей, Пензев промычал да покивал головой, прожевал.

— Врежем, Миха, козла, — обратился он к Логинову, — посмотрим тут, что ты за порода. Если подденешь на рога… Ах жаль, нет Дошлого, ну да ничего, мы с дядей Колей, а ты, Логинов, можешь любого выбирать — вон хоть с Женей садись.

— Есть мне когда, — отнекивалась Женя и еще подбавила каши Михаилу.

Как только освободилось полстола, Колька Пензев высыпал из стеклянной банки домино.

— Ну, капелла! Садись, Миха, напротив. Забьем.

В десять часов лампочка стала вянуть.

— Шабаш, мужики, — поднялся первым из-за стола Спиридонов.

Утром Михаил из чемодана прихватил чертилки, циркуль, всякую мелочевку; микрометр, конечно, не понес, ни к чему он сейчас. Он попросился со своим инструментом в шкаф к Дошлому.

Глава третья

К ребятам Михаил привыкал постепенно, а вот к морозу никак. Пятьдесят восемь на шкале, на монтаж запрет. Уходить с рабочего места неприятно — хоть и могли бы сактировать день. В обогревалке парни переделали всю работу, исправили резьбы на болтах и на гайках, сгруппировали их. Рассортировали стремянки. Дядя Коля подмел пол и подошел к Пензеву.

— Ну что, Николай, подштопаем путь, а то перегрелись — вон с Дошлого пар идет. Знаете, как мой отец делал? Бывало, пилим дрова, язык на плечо. Спрашивает: «Устали? Тогда передохнем, поколем». Махаем колуном — метляки в глазах. «Ну что, — говорит отец, — передохнем, потаскаем дровишки». И начинаем таскать, да так натаскаемся, что ноги не идут. «Стоп, ребята, — говорит отец. — Передохнем, попилим».

— Ну так что, дядя Коля, — понял Пензев, — попилим, поколем?

— Подштопаем, а то не сегодня-завтра кран ставить.

Вышли все. Только Дошлый в обогревалке. Работы всей бригаде на неделю. А Пронька стоит у тисков, ширкает напильником, шмыгает носом. Его лицо из мраморного стало восковым с желтым отливом, от заварки, что ли? Пришли парни греться и ну над Дошлым посмеиваться.

— Не душно, Дошлый? Может, двери приоткрыть или вентилятор включить?

Колька Пензев дует Проньке на затылок. У Проньки только губы в улыбке растягиваются. Хоть бы огрызнулся. Колька тошнее того пристает к Дошлому. Наконец Дошлый оборачивается от тисков.

— Ты, Пеньзев, — делит он Колькину фамилию на два слога, — оставь мою долю, не штопай…

— Не пень, а Пен, без мягкого знака, — поправляет Колька.

— Ну, это как сказать, — не соглашается Дошлый, — пусть ребята скажут, кто ты: пень или пен…

— Уел он тебя, Никола, вот Дошлый…

Парни тузят друг друга кулаками и вываливаются на улицу.

Уже под вечер Дошлый и Михаил вытащили из обогревалки шланги, отбойный молоток. Пензев — бачок под мышку, бензорез — в руки. Шланги на морозе сразу стали деревенеть, перестали гнуться, парни подхватили их и понесли как хрусталь. Ребята помогают, обступили вокруг. Вместо пики Дошлый пристраивает к отбойному молотку лопаточку.

— Готовность номер один, — и включает молоток. Вид у Дошлого — будто он собирается в космос лететь. И так у него славно и быстро приспособление обстреливает шпалы, подштопывает путь! Загонит под шпалы гравий — прессует.

— Ладно получается, податливо. — Колька Пензев легонько бьет Дошлого по спине. — Качать его.

— Не лезьте, ребята, — отбивается Пронька, — оборвется сердце, вот увидите…

— Пусть строчит, — заступается за Дошлого Колька Пензев, — пошли покурим.