Человек из Вавилона - [77]

— Большое спасибо тебе, Эуда, ты хороший парень, но прошу тебя, отныне забудь дорогу к этому дому. И не пытайся видеть меня. Ты знаешь: мое сердце принадлежит другому.

И стремительным шагом вышла из комнаты, оставив сидящего на постели Эуду в состоянии, близком к шоку. Он не сразу осознал сказанное Бачевой, а когда осознал, почувствовал себя побитым щенком, и неведомое ему ранее чувство полной беспомощности овладело им.

Бачева же удалилась в комнату Иохабед, разделась и легла в постель матери. Она чувствовала себя безмерно счастливой: была уверена, что проведенная с Эудой ночь даст свои плоды, она непременно забеременеет, у нее будет свое дитя, и Ушу снова будет с ней, и Занкан останется довольным.

С этими мыслями она сладко заснула. Никогда сон ее не был так безмятежен, а пробуждение так тревожно. Она проснулась, и ее как громом поразило (может быть, эта мысль и разбудила ее?): «Эуда любит меня! Эуда от меня без ума!»

Сбор

Страна позабыла об Абуласане. А он словно стал частицей этих восхитительных зеленых гор, лесов, услаждающих слух одишских песен. Но целью жизни Абуласана никогда не являлось лицезрение кудрявых дубрав и наслаждение одишскими или кахетинскими песнями. И это безделие Абуласан не простит царице. Потому он постоянно что-то обдумывает, раскидывает умом. Смотрит ли на лес или горы, слушает ли разговоры или песни одишских парней, и все думает, думает.

Вот на смену весне снова пришло лето, стали вянуть листья, а на полях затянули свои песни хлебопашцы.

Абуласан в курсе всего, что творится при царском дворе. Знает он и то, чем занят Боголюбский, живущий в Карну-городе. Вернее, он ничем не занят, просто не в состоянии чем-либо заняться. Поди, уже и забыл, что был когда-то царем-супругом. И вспоминать не хотел, так погряз в своих пьянках и разгулах. А Абуласан все не мог успокоится и Боголюбскому не давал покоя, при малейшей возможности письменно или устно внушал ему: ты не царь-супруг, ты истинный царь Грузии. Грузинский народ не забывает тебя, он помнит не только твои заслуги перед страной, но и твою доброту по отношению к каждому человеку.

Боголюбский понимал, что двигало Абуласаном. Он или не отвечал ему, или передавал, что ни на кого не таит зла в душе. Царица Тамар одарила его золотом и серебром, и он живет, не зная забот. На что картлийский вельможа отвечал, что грузинский народ не простит ему того, что он не исполнил его сокровенного желания, надо взяться за ум и сделать все, чтобы не разделить судьбы отца — остаться без трона.

Он пребывал в деревне, но жизнь всей Грузии была у него как на ладони. В один прекрасный день он решил, что пришло время, плод созрел и послал гонца в Тао к Гузану Таоскарели: ждите меня через две недели после Пасхи. Терпение его было на исходе: царский двор претерпевал изменения. Тамар снова вышла замуж, и ее супруг Давид Сослан на глазах обретал силу. И амирспасалар был уже другой — Гамрекел Торели.

Абуласана встречали сам Гузан Таоскарели, долговязый тощий седовласый мужчина с серыми глазами, военачальник Самцхе Боцо и управляющий хозяйством царского двора Вардан Дадиани. Окинув их взглядом, Абуласан подумал: «Четверть Грузии, если не больше, присутствует здесь, а по мощи — больше половины, пора приступать к делу!»

— Кто из вас собирается объявлять себя рабом царицы Тамар и молча запереться в своем имении?

Вопрос был явно неуместный, вельможи удивленно переглянулись.

— Ежели кто-то поклялся быть рабом благословенной нами на царство Тамар, его воля. Я — за войну, за свержение Тамар, посягнувшей на власть вельмож, — четко произнес военачальник Самцхе Боцо, — а амирспасалара следует вздернуть на этом суку.

— Кутлу-Арслан поспешил и проиграл, — вступил Гузан Таоскарели, — мы спокойно все обсудим и рассудим.

Три дня совещались феодалы Одиши, Имерети, Кларджети, Шавшети, Самцхе. На четвертый день Абуласан подвел итог:

— Пришла пора послать гонца в Карну-город. Георгий Боголюбский ждет от нас весточки. Он должен возглавить поход на Тбилиси.

— Да свершится воля Божья. Тамар должна заплатить за насилие над вельможами, — управляющий хозяйством царского двора говорил спокойно, внушительно.

Непокорные феодалы Грузии затевали еще один бунт, еще одну междоусобную войну.

История, рассказанная восьмидесятилетним Эудой своему правнуку на третий день после похорон Бачевы

— На рассвете Бачева сбежала от меня, как бегут от прокаженного. Радость сменило горе. Я знал, мне нельзя было там оставаться, но я не мог подняться с постели — силы отказали мне. И все же я встал и покинул этот дом. Петхаин выглядел безжизненным, невзрачным. Я бессмысленно бродил по его улочкам, не понимая, зачем живу на этом свете. Умри я сейчас, что изменилось бы в этом городе, на этой улочке? Пожалел бы кто-нибудь обо мне? Я чувствовал себя самым бесприютным человеком на свете. Забылся сном тут же на улице, прислонившись к колесу арбы. Холод разбудил меня.

Я рассказываю тебе все это с одной целью, сынок: Грузия моей молодости была совсем иной — сильной, могущественной, подавляющей своих врагов. В какую страну я не приезжал бы, я ходил с гордо поднятой головой. Нынче… нынче колесо фортуны Грузии вертится вспять. Враг одолел нашу страну. Нас ожидает немало злоключений. В такой стране, как сегодняшняя Грузия, хлеб не преломишь, не подвергая себя опасности. Я обучу тебя Торе, научу грузинской грамоте, ты должен знать, как защитить себя, не попадать в переделки. Есть два способа избежать опасности: надо быть уверенным в себе и уметь думать. Умение думать — большая сила… Я очень верил в себя и стал размышлять, почему, зачем твоя прабабка так поступила со мной. Ясное дело, того парня она не забыла, сама мне сказала об этом. Отсюда напрашивался вывод: у нее не было никакого желания выходить замуж. Использовав меня, она отрезала себе все пути к замужеству. А откажись она выходить замуж, она нанесла бы Занкану смертельный удар. Что или кто мог утешить Занкана в том случае, если бы Бачева решила остаться старой девой? Внук? Но Бачева не учла, что внук-безотцовщина был бы еще большей трагедией для Занкана. Твоя прабабка выросла без всяких забот и думала прожить свою жизнь, не выходя замуж, с мыслями о первой своей любви.