Человек из тени - [2]

Довольно эффектное зрелище. Если взглянуть на меня справа, лицо выглядит нормально. Надо смотреть на меня в упор, чтобы получить полную картину.

Каждый смотрится в зеркало по крайней мере раз в день. И всегда знает, чего ждать. Знает, что увидит то, что видят другие. Я же не нахожу того, что ожидаю. Я встречаюсь глазами с незнакомкой, с маской, которую невозможно снять.

Я стою перед зеркалом обнаженная, как сейчас. Я вижу ожерелье из маленьких шрамов, которое идет от одной ключицы до другой. Есть такие шрамы и на груди, и на животе, и около лобка.

Это следы от ожогов сигарой.

Если же не обращать на шрамы внимания, все выглядит вполне пристойно. Я невысокая, всего четыре фута и десять дюймов. Не костлявая. Муж называл мою фигуру пышной. Если не считать моего ума и души, то он женился на мне из-за моих «соблазнительных сисек и задницы в форме сердца». Волосы у меня длинные, темные, вьющиеся, они доходят как раз до вышеупомянутой задницы.

Мои волосы он тоже обожал.

Мне трудно игнорировать эти шрамы. Я уже видела их сотню раз, может быть, тысячу. И до сих пор, глядя в зеркало, я вижу только их.

Эти шрамы были нанесены человеком, который убил моего мужа и дочь. И которого я убила.

Думая об этом, я ощущаю пустоту. Она огромна, темна и похожа на желе.

Ничего страшного. Я уже привыкла.

Именно такая у меня сейчас жизнь.

Я сплю не больше десяти минут и понимаю, что снова этой ночью я уже не засну.

Помню, несколько месяцев назад я вот так же проснулась под утро. Между половиной четвертого и шестью часами — в то время, когда кажется, что ты единственный человек на земле. Мне, как обычно, снился один из этих снов, и я знала, что вновь мне не заснуть.

Я надела футболку и тренировочные штаны, напялила потрепанные кроссовки и направилась к двери.

Я бежала в ночь, бежала до тех пор, пока тело не покрылось липким потом, пока пот не пропитал одежду и не начал течь в кроссовки, но и тогда я продолжала бежать. Я не следила за дыханием, и оно учащалось. Легкие болели от холодного воздуха. Но я не останавливалась. Я бежала все быстрее, работала локтями и ногами, бежала изо всех сил, не обращая ни на что внимания.

Я остановилась у продовольственного магазина, того, что за углом, хватая ртом воздух и чувствуя, как поднимается к горлу желудочный сок. Пара других ранних пташек взглянули на меня и отвернулись. Я постояла, вытерла рот и толкнула дверь.

— Мне нужна пачка сигарет, — сказала я хозяину, не успев отдышаться.

Это был пожилой человек, лет пятидесяти с хвостиком, показавшийся мне индусом.

— Какие сигареты предпочитаете?

Вопрос поставил меня в тупик. Я не курила уже много лет. Я посмотрела на ряды сигаретных пачек за его спиной и остановила взгляд на когда-то любимых «Мальборо».

— «Мальборо». Красные.

Он достал пачку и пробил чек. Только тут я сообразила, что я в спортивном костюме и у меня нет денег. Разумеется, вместо того, чтобы смутиться, я разозлилась.

— Забыла кошелек, — заявила я, агрессивно выпятив подбородок. Я намеренно провоцировала его. Пусть рискнет не дать мне сигареты или высмеять меня каким-нибудь образом.

Он внимательно посмотрел на меня. Думается, писатели назвали бы эту паузу «многозначительной». Затем он расслабился.

— Бегали? — поинтересовался он.

— Ага, убегала от мертвого мужа. Все лучше, чем застрелиться, ха-ха!

Даже для моих собственных ушей эти слова показались дикими. Я говорила излишне громко, едва переводила дыхание. Наверное, у меня немного крыша поехала. Но вместо того чтобы поморщиться или ощутить неловкость, а я именно этого ожидала от торговца, глаза его смягчились. В них была не жалость, а понимание. Он кивнул. И протянул мне пачку сигарет.

— У меня жена умерла в Индии. За неделю до того, как мы должны были уехать в Америку. Берите, заплатите в следующий раз.

Я на секунду замерла. Потом схватила пачку и стремительно выскочила из магазина. Я бежала домой, заливаясь слезами и сжимая пачку сигарет.

Магазинчик находился немного в стороне от моего привычного маршрута, но с той поры я покупаю сигареты только у индуса.

Теперь я сижу на постели и слегка улыбаюсь, найдя пачку сигарет на столике рядом с кроватью и вспоминая этот случай. Закуриваю. Я любила индуса так, как можно любить постороннего человека, проявившего к тебе доброту в тот момент, когда ты больше всего в ней нуждаешься. Это глубокая любовь, она идет прямо от сердца, и я уверена: даже если я никогда не узнаю, как индуса зовут, я буду помнить его до самой смерти.

Я затягиваюсь, с удовольствием наполняю легкие дымом и рассматриваю идеально ровный кончик сигареты, ало мерцающий в темноте спальни. Мне думается, именно в этом и кроется коварство курения, будь оно неладно. Не в никотиновой зависимости, хотя в ней, разумеется, мало хорошего. Но в том, как сигарета в некоторых ситуациях кажется уместной. На утренней заре, вместе с чашкой дымящегося кофе. Или ночью, в одиночестве, в доме, населенном призраками. Я знаю, что мне следует снова бросить курить, прежде чем привычка станет необратимой, но я также знаю, что я этого не сделаю. Кроме сигарет, у меня сейчас ничего нет, они для меня воспоминания о доброте, утешение и источник силы, все в одном флаконе.