Человек из Санкт-Петербурга - [77]

И тут он вспомнил.

"Я задавал себе вопрос, знает ли она, где находится Орлов.

Но весь тот день я и не вспоминал потом об Орлове.

Возможно, она действительно знает, где тот прячется. А если нет, то, вероятно, смогла бы это узнать.

Она может помочь мне убить его.

Но способен ли я воспользоваться ею для подобной цели?

Нет, ни за что. Я этого не сделаю. Нет, нет, нет!

Что же со мною происходит?"

В полдень Уолден встретился с Черчиллем в Адмиралтействе. Его сообщение произвело на военно-морского министра сильное впечатление. – Итак, Фракия, – произнес он. – Безусловно, мы могли бы отдать им половину Фракии. Даже если бы они завладели всей Фракией, кому, черт побери, дело до этого!

– Я тоже такого же мнения, – проговорил Уолден. Реакция Черчилля его обрадовала.

– А ваши коллеги согласятся с вами?

– Думаю, согласятся, – ответил Черчилль задумчиво. – Сегодня вечером я увижусь с Греем и Асквитом.

– А как же кабинет министров? – спросил Уолден. Ему вовсе не хотелось, чтобы министры наложили вето на их с Алексом договоренность.

– Переговорю с ними завтра утром. Уолден поднялся.

– Тогда я смогу завтра же вернуться в Норфолк.

– Отлично. А этого чертового анархиста уже поймали?

– Я обедаю сегодня с Безилом Томсоном из специального отдела полиции – вот и выясню у него.

– Держите меня в курсе.

– Непременно.

– И благодарю вас за успешный шаг в переговорах. За предложение – по поводу Фракии, я имею в виду.

С мечтательным выражением Черчилль посмотрел в окно.

– Фракия, – произнес он едва слышно. – Кто вообще когда-либо слышал о ее существовании?

Уолден оставил его, погруженного в свои мысли.

Он был в прекрасном расположении духа, шагая из Адмиралтейства в свой клуб. Обычно он обедал дома, но ему не хотелось утруждать Лидию гостями из полиции, в особенности при ее довольно странном настроении в последнее время. Но она ведь так переживала из-за Алекса. И сам Уолден тоже переживал. Молодой человек был им почти сыном, и если с ним что-нибудь случится... Придя в клуб, он отдал шляпу и перчатки лакею. Беря их у него, тот заметил:

– Прекрасная стоит погода, милорд.

«Погода действительно все эти месяцы отличная, – подумал про себя Уолден, поднимаясь в обеденный зал. – А потом, наверняка, начнутся грозы. Мы еще услышим в августе гром».

Томсон уже ждал его. Вид у инспектора был весьма довольный. «Какое было бы облегчение, если бы террорист был уже пойман», – подумалось Уолдену. Они пожали друг другу руки, Уолден сел. Официант принес меню.

– Итак, – промолвил Уолден. – Вы поймали его?

– Почти, – ответил Томсон.

«Значит, не пойман», – пронеслось в голове Уолдена. У него упало сердце.

– О, черт, – не сдержался он. Подошел официант, подающий вина.

– Не хотите ли коктейль? – спросил Томсона Уолден.

– Нет, благодарю.

Уолден тоже отказался от коктейля, от этой дрянной американской привычки.

– Может быть, стакан шерри?

– Не возражаю.

– Два шерри, – сказал Уолден официанту.

Они заказали суп по-виндзорски и лососину, и Уолден еще попросил принести бутылку рейнвейна. Затем он сказал:

– Понимаете ли вы, насколько важное это дело? Мои переговоры с князем Орловым близки к завершению. Если его сейчас убьют, то все развалится – и с серьезными последствиями для безопасности Британии.

– Я прекрасно все понимаю, милорд, – проговорил Томсон. – Послушайте же, чего мы добились. Имя нашего человека – Феликс Кшессинский. Это весьма труднопроизносимо, так что будем просто называть его Феликсом. Ему сорок лет, он сын деревенского священника, родом из Тамбовской губернии. У полиции Санкт-Петербурга на него имеется обширное досье. Три раза арестовывался, а теперь разыскивается в связи с полудюжиной убийств.

– Боже всемогущий, – прошептал Уолден.

– К тому же, по словам моего коллеги из Петербурга, он умеет изготовлять бомбы и отлично дерется.

Тут Томсон на секунду умолк.

– Вы проявили большое мужество, когда схватили эту бутылку.

Уолден на это лишь едва заметно улыбнулся: ему не хотелось вспоминать тот инцидент.

Подали суп, некоторое время мужчины молча ели. Томсон, не спеша, прихлебывал рейнвейн. Обстановка клуба нравилась Уолдену. Кормили здесь похуже, чем дома, но зато вся атмосфера была успокаивающей. Старые, удобные кресла в курительной, старые, медлительные официанты, выцветшие от времени обои, потускневшая краска. Здесь по-прежнему пользовались газовым освещением. Мужчины, подобные Уолдену, приходили сюда, потому что в их собственных домах все блестело и сверкало, и еще из-за того, что там не хватало мужского общества.

– Вы, кажется, заметили, что почти поймали его, – проговорил Уолден, когда принесли заказанную лососину.

– Я еще не все вам рассказал.

– Ах, вот как.

– В конце мая он пришел в клуб анархистов на Джубили-стрит в Степни. Его там не знали, поэтому он смог наврать им с три короба. Человек он осторожный, и правильно делает, если посмотреть на все его глазами, ведь парочка этих самых анархистов – мои люди. Они и сообщили о его появлении, но тогда я не обратил на это внимания, так как он не вызвал в тот момент особых подозрений. Сказал, что собирается писать книгу. А потом украл пистолет и исчез.

– Не сказав никому, разумеется, в каком направлении.