Человек из переулка - [3]

--Хожу я себе там, хожу, Старина Пейли, занимаюсь своим дерьмовым делом, пакую всякие там газеты да журналы, какие я понаходил, и тут на тебе -- прикатывает голубой форд-седан пятьдесят один с Элкинсом, этим тупицей докторишкой из дурдома. А с ним еще эта четырехглазая цыпочка, Дороти Сингер. И...

--Да,-- сказала Дина.-- Нам известно, кто они такие, но мы не знали, что они ищут тебя.

--Кто тебя спрашивал? Кто рассказывал об этом? Во всяком случае, они сказали мне, чего хотят. Я только я собрался сказать нет, как эта девчонка из колледжа говорит, что если я подпишу бумагу, по которой ей разрешается таскаться со мной повсюду и даже пару вечерков посидеть у нас дома, то она заплатит мне пятьдесят долларов. И я говорю да! Старый Друг В Небесной Выси! Это же сто пятьдесят кварт пива! У меня есть принципы, но бурный пенистый поток пива размывает их подчистую.

--Я говорю да, и смазливая поросюшка мне бумаженцию на подпись, потом дает задатку десять баксов и говорит, что остальное я получу через семь дней. В моем кармане -- десять долларов! Так что залезает она в кабину моего грузовичка. А потом этот чертов Элкинс оставляет свой форд и говорит; он считает, будто обязан поехать с нами, чтобы проверить, что все будет в порядке.

Но Старину не проведешь. Парень приударяет за Маленькой Мисс Четырехглазкой. Всякий раз, как он глядит на нее, любовный ток так и брызжет из его глаз. Значит, собираю я разный хлам часа так два и все время чешу языком. Сначала-то она меня пугалась, потому как я чертовски уродливый и диковинный. Но скоро она уже покатывалась со смеху. А потом притормаживаю я в переулке, с тылу, у Кабачка Джека, что на Эймс стрит. Она спрашивает меня, что я делаю. Я говорю, что остановился выпить пивка и что делаю это каждый день. А она говорит, что ей тоже не помешает одна бутылочка. Так что...

--Ты в самом деле заходил туда вместе с ней? -- спросила Дина.

--Нет. Я было попытался, но меня вдруг стало всего трясти. И я сказал ей, что не могу идти. Она спрашивает, почему. Я отвечаю, что не знаю. Не могу с тех пор, как вышел из дитячьего возраста. Тогда она говорит, что у меня... что-то вроде какого-то цветка -- что бы это могло быть?

--Невроз? -- подсказала Дина.

--Ну да. Только я называю это табу. Так что Элкинс с девчонкой заходят к Джеку одни, покупают там коробку с шестью холодненькими бутылками, и мы отчаливаем...

--Ну и?

--Ну и ходим мы так из кабака в кабак, и все с черного хода, с переулочного, а ей так даже занятно. Говорит, что закладывать в задних комнатах кабаков куда как забавнее. Потом у меня начинает все двоиться, и мне уже на все плевать, и я перестаю трястись от страха, тогда мы заходим в Круговой Бар. И там даем взбучку одному деревенщине с гор в кожаной куртке и с баками, что околачивается там и норовит увести четырехглазую цыпочку к себе домой.

Обе женщины ахнули:

--И пришли полицейские?

--Если они и пришли, то чересчур припозднились. Хватаю я того деревенщину одной рукой -- самой сильной в мире -- и швыряю его прямо через всю комнату. А когда ко мне подбираются его дружки, я бью себя в грудь, как чертова горилла, и корчу им зверскую рожу, и они все вдруг накладывают в штаны и уходят снова слушать свою дурацкую горную музыку. А я подхватываю цыпочку -- а она хохочет так, что вовсе заходится,-- за мной Элкинс, белый как простыня только что из прачечной, и мы уходим, и вот мы здесь.

--Здесь, здесь, дурак ты, вот кто! -- закричала Дина.-- Это же надо, притащить сюда девочку в таком состоянии! Да она с перепугу завизжит, когда проснется и увидит тебя!

--Посуди сама! -- фыркнул Пейли.-- Она меня только поначалу испугалась и все норовила встать с подветренной от меня стороны. А потом я ей _понравился_. Я бы так выразился. И уж до того я ней понравился, что ей полюбился и мой запах. Я знал, что так будет. РАзве не все девчонки такие? Эти Ненастоящие бабы не могут отказать, если хоть раз учуют наш запашок. У нас, Пейли, есть такой дар в крови.

Дина рассмеялась.

--Ты, наверное, хочешь сказать, что он у тебя в голове,-сказала она.-- По чести говоря, когда ты наконец перестанешь пичкать меня своими бреднями? Ты -- ненормальный!

Пейли зарычал:

--Я ведь велел тебе никогда не называть меня психом, никогда! -- И он ударил ее по щеке.

Отшатнувшись, она сильно ударилась о стену. Держась за лицо, Дина закричала:

--Уродливая и безмозглая вонючая обезьяна, ты ударил меня, дочь народа, чью обувь ты не достоин даже лизать! _Ты_ ударил _меня_!

--Ну да, и можно подумать, ты не рада этому,-- произнес Пейли голосом удовлетворенного землетрясения. Он скользнул к кровати и положил руку на спящую девушку.

--У-у, сразу чувствуется. Упругонькая такая, а вы обе -дряблые мешки.

--Животное! -- взвизгнула Дина.-- Пользуешься беспомощностью девочки!

Словно одичавшая бездомная кошка, она подскочила к нему, растопырив пальцы с острыми коготками.

Хрипло посмеиваясь, Пейли схватил ее за одно запястье и вывернул его так, что она упала на колени с силой сжала зубы, чтобы не закричать от боли. Гамми хихикнула и протянула Старине кварту пива. Чтобы взять ее, ему пришлось отпустить Дину. Та встала, и все трое как ни в чем не бывало уселись за стол и стали пить.