Человек из оркестра - [36]

Шрифт
Интервал


5/II меня послали с Бердниковым>{410} и Славентантором>{411} грузить дрова из Новой Деревни>{412}. Туда мы должны были идти пешком, а обратно на машине. Я теперь недоедаю, вернее, голодаю более обычного, и мне стало страшно после прогулки с Васильевского теперь идти в Новую Деревню. Если я раньше, получив свою порцию хлеба, делил ее и не сразу ел, то теперь я съедаю свои 300 гр. сразу, не имея силы воли удержаться, причем я совершенно не чувствую, что перекусил. Я так же голоден, как и до еды, если не больше. Ушли мы на работу в 1-м часу дня. Шли часа 2. Грузили, т. е. тащили дрова к дороге, мы с Славентантором, пока жулик Бердников звонил 2 часа по телефону, и натащили мы около 3 метров дров. Пришел Бердников, за которым наконец пошел Славентантор, и мы ждали, как было обещано, машину с минуты на минуту, нажимая в работе, чтоб привезти побольше. Но мы зря старались. Машина не приехала, и мы в 7-м часу поплелись обратно пешком, будучи заверенными директором з[аво]да «Ильич», отпускавшим нам дрова, что сложенные нами дрова у дороги будут за ночь разворованы и, таким образом, наш труд совершенно был напрасен. Пришел я на Радио, когда уже было темно. Внизу увидел Бан[н]ова, который пытался оправдаться, ожидая нападок, но я только поблагодарил за потерянный обед, но оказалось, что, несмотря на позднее время, нам обед оставлен, и я пошел его получать. Это оказалось не так легко, но ко мне примазался Прокофьев, и наконец я получил суп и 2 колбасы (по 50 гр.). На следующий день оказалось, что у меня ужасно стерты ноги, и я не мог ходить. Хочу вырваться из этого города, но ничего не выходит. Каждый день захожу в театр Радлова и ищу Чобура и Ершова>{413}. Но за все время только раз видел Чобура, который посоветовал мне не волноваться, что все будет в порядке, и я понял по тону его разговора, довольно пренебрежительного, что у меня и тут ничего не выйдет. За последнее время и мне на глаза попадаются беспризорные трупы. В среду, когда я был дома, в парадном у нас лежал труп. По дороге на Радио увидел на ул. Ракова у самой Садовой труп, который лежал 2-е и[ли] 3-е суток, пока его прибрали. Это я видел в течение одного часа, а за последние дни на глаза мне их попадало множество одетых и раздетых. У нас на Радио еще умирали, хотя стали отправлять на стационар. Недели 2 тому назад отправили Скородумова>{414} в Октябрьскую гостиницу>{415}, где он и умер на 2-й день. Соболев умер в ночь перед отправкой в больницу. Теперь и меня преследует мысль о голодной смерти. Голод. Голод. Голод. Я хожу все время голодный. Я наедаю хлеб вперед на день, на 2, на 3!!! Не думая о том, что будет дальше. Я как-то съел в конце января 900 гр. хлеба, правда, не сразу, и все равно я был голоден, а ведь тогда у меня была мука и немного крупы. Теперь я сижу только на своих 300 гр. хлеба и жидком супе. Вчера я получил масло сливочное 130 гр. (6/II). Такого удовольствия, как масло с хлебом, я не представлял. Хотя я ел хлеб с горчичным маслом с солью, и это тоже совсем неплохо.


Сегодня 7/II нам обещали, что эвакуируют оркестр и хор. Это неожиданно, но не верится. Посмотрим. Утром сегодня я ушел в 8 час. к комиссару Шевардину, о котором говорил Висневский, пытаться устроиться завклубом в авиачасти армии Мерецкова>{416}. Этот Шевардин приехал набирать служащих на строительство аэродромов. У меня ничего не вышло. Я обошел Жуковскую ул. Боже мой, сколько разрушений! И каких! Буквально вся улица разрушена, но наш дом № 20 цел. Разрушенные дома производят ужасающее впечатление. Оттуда я пошел к Шифману. <…> Зря я трачу на него время и надежду. От него пошел к Любе. Эти сволочи имеют несколько пар часов и массу других вещей, которые ее с Буськой еще долго поддержат. Дура дурой, а хватает у нее ума скрывать от меня, что она покупает хлеб и др[угие] продукты, рассказывая о них после того, как съест, чтоб не давать мне ничего, и вместе с тем она не прочь получить кое-что от меня. Но и ее я теперь не очень жалею. Хорошо, что я продал масло не ей. Я устал от прогулки, придя обратно в общежитие в 12 часов, но я вновь пережил все ужасы бомбардировки, которая, несомненно, еще повторится, и бог знает, в каких масштабах. Какое было бы счастье уехать отсюда. Сейчас эвакуируется масса народу>{417}. Умирает еще больше, но прибавки продуктов не видно, изо дня в день становится все тяжелее.


11 февраля.

Сижу в штабе>{418}. Только что пришел из дому. В 9 час. утра должен был быть на трудработах, но не пошел вчера и сегодня. Самочувствие у меня было действительно ужасно. Ведь уже 2 недели, как я сижу на своем смертном пайке 300 гр. хлеба и тарелка взбаламученной воды, называемой супом. Вчера вечером, после того как не состоялась репетиция, в 7-м часу пошел домой. Они кончали есть. К моему удивлению, Даша налила мне полную тарелку супа с клецками — жирного, чудного, а я еще обнаглел и отрезал кусок хлеба грамм 150 и потом кофе с сахаром, стало легче. У Даши умерла вчера маленькая дочка Валя 9-ти месяцев. Они целый день не ели, вот почему у них на столе было «много» хлеба и жирный (на русском масле) суп с клецками на Валином молоке. Умерла она в 5.30 утра. Вечером после 8-ми, когда они легли спать, пробовал читать, но не мог и, найдя свой нож в книгах, достал камень для точки и стал точить ножи. За этим «занятием» досидел до 11-ти, послушал известия и лег спать. Курил я много, почти всю пачку (последнюю) папирос. Утром в 10 я, погибая от голода, пошел попробовать обменять часы, но ничего не вышло, зато я «стихийно» обменял свой табак, который мне, кстати, не очень нравился


Рекомендуем почитать
Строки, имена, судьбы...

Автор книги — бывший оперный певец, обладатель одного из крупнейших в стране собраний исторических редкостей и книг журналист Николай Гринкевич — знакомит читателей с уникальными книжными находками, с письмами Л. Андреева и К. Чуковского, с поэтическим творчеством Федора Ивановича Шаляпина, неизвестными страницами жизни А. Куприна и М. Булгакова, казахского народного певца, покорившего своим искусством Париж, — Амре Кашаубаева, болгарского певца Петра Райчева, с автографами Чайковского, Дунаевского, Бальмонта и других. Книга рассчитана на широкий круг читателей. Издание второе.


Октябрьские дни в Сокольническом районе

В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.


Тоска небывалой весны

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Прометей, том 10

Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.


Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.