Человек из очереди - [31]

— Швейцарию? — воскликнул Лейси с мягким ирландским выговором. — Какое там! У меня была корь. Вы только представьте — корь! Девять дней на одном молоке и месяц в постели.

Его приятное, с четкими, как на камее, чертами лицо исказила гримаса отвращения.

— К тому же от молока толстеют, — рассмеялся Марри. — Кстати, о толстых: вы никогда не встречались с человеком по фамилии Соррел?

Взгляд выцветших, но блестящих, как капельки ледяной воды, глаз жокея скользнул по инспектору и обратился к Марри. Хлыст, который до этого покачивался в его руке как маятник, вдруг замер.

— Кажется, припоминаю такого, — сказал он, помедлив. — Только он не был толстый. Вроде так звали помощника у Чарли Бадделея.

Но Марри такого помощника у Чарли Бадделея не помнил.

— Взгляните, пожалуйста, на этот портрет. Это он? — проговорил Грант и достал импрессионистический набросок лохмача.

— Надо же, как здорово! — воскликнул Лейси, с восхищением глядя на рисунок. — Точно, он и есть — помощник старины Бадделея.

— Где мне найти этого Бадделея? — спросил Грант.

— Трудноватый вопрос, — отозвался Лейси, и снова на его лице появилась та же полуулыбка. — Штука в том, что Бадделей уже два года как помер.

— Ах так? И с тех пор вы не встречали Соррела?

— Нет. Не знаю, что с ним сталось. Наверное, скрипит пером где-нибудь в конторе.

К ним подвели рысака. Лейси скинул пальто, снял галоши, аккуратно поставил их на травку, и грум подсадил его в седло.

— Алвинсона сегодня нет? — спросил он, подбирая поводья (Алвинсон был тренером лошадей Марри). — Он сказал, у вас будут указания.

— Указания обычные. Делайте что считаете нужным. Похоже, он должен победить.

— Ну и прекрасно, — спокойно откликнулся Лейси, и они проследовали к выходу на полосу — лошадь и человек: зрелище самое замечательное из тех, какие еще способен предоставить нам неласковый цивилизованный мир.

— Не унывайте, Грант, — сказал Марри, пока они направлялись к своим местам на трибуне. — Хоть Бадделей и умер, я знаю человека, который хорошо его знал. Кончится заезд, и я проведу вас к нему.

После этого Грант целиком отдался наслаждению скачками. Наблюдал, как на самом дальнем отрезке круга на фоне серого занавеса леса мелькают и струятся яркие цвета жокейских курточек, в то время как все трибуны, затаив дыхание, следили за ними; тишина стояла такая, как если бы Грант был здесь совсем один, а вокруг — только мокрые деревья и влажная трава, да серая цепочка деревьев на горизонте. Наблюдал изнурительную борьбу на последней прямой и схватку на последних финишных метрах, когда лошадь Марри пришла второй, отстав всего на голову. После того как Марри снова посмотрел на свою лошадку и поздравил Лейси с успехом, он повел Гранта к тотализаторам, где представил старикану с румяными щечками — таких обычно изображают на рождественских открытках в виде кучера, управляющего несущейся сквозь снег почтовой каретой.

— Ты вроде знал Бадделея, Такер, — обратился к нему Марри. — Не помнишь, что сталось с его помощником?

— С Соррелом? — откликнулся человек с рождественской открытки. — Он открыл свое дело. У него контора на Минлей-стрит.

— Ездит на круг?

— По-моему, нет. У него только контора. Последний раз, как я его видел, дела у него шли хорошо.

— Когда это было?

— Давно уже.

— Вы знаете его домашний адрес? — спросил Грант.

— Нет, не знаю. А кому он помешал? Он хороший парень, этот Соррел.

Последнее замечание показывало, что Такер что-то заподозрил, и Грант поспешил заверить его, что никаких претензий к Соррелу у него нет. Тогда Такер при помощи большого и указательного пальцев растянул рот и издал пронзительный свист, адресуя его ближней к кругу трибуне. Из массы обернувшихся на свист лиц он выбрал то, которое ему было нужно, и властно крикнул:

— Эй, Джо, дай-ка мне Джимми на минутку, дело есть.

И Джо тут же предъявил ему Джимми, как вынимают из кармана часы на цепочке. Джимми подошел к ним и оказался чистеньким юнцом с невинным личиком херувима, в умопомрачительного рисунка рубашке.

— Ты вроде был приятелем Соррела, так?

— Так, но я его тыщу лет не видел.

— Знаешь, где он живет?

— Ну в те времена, когда мы еще виделись, он занимал квартиру на Брайтлинг Крисчент. Это недалеко от Фулхэм-Роуд. Я у него там бывал. Номер дома уже забыл, но хозяйку звали Эверет. Он там давно живет, Берт Соррел. Он же сирота.

Грант описал Даго и осведомился, имелся ли у Соррела такой знакомый.

Нет, Джимми такого с Соррелом не встречал, но, как он уже сказал, они тыщу лет не виделись. Берт поотстал от прежних дружков, когда открыл свое дело, хотя иногда и появлялся на скачках — так, удовольствия ради, а может, и за информацией. По подсказке Джимми Грант порасспрашивал еще двоих, которые знали Соррела, но ни один из них не пролил света по части того, с кем еще водил компанию Соррел. Букмекеры — народ особый. Они были поглощены своими делами, и Грант не вызывал у них большого интереса, а едва подошло время для следующих ставок, попросту забыли о его существовании. Грант сказал Марри, что он все закончил, и Марри, чей интерес к скачкам после последнего заезда заметно поостыл, тут же засобирался обратно в город. Но когда машина медленно выкатила со стоянки, Грант обернулся и окинул маленький, оживленный ипподром, подаривший ему необходимую информацию, довольным взглядом. «Когда выдастся свободный денек, надо будет обязательно заглянуть сюда и устроить себе праздник», — подумал он.