Человек из ночи - [52]

Тогда мне не пришлось познакомиться с ним, даже вообще увидеть его не пришлось.

В предисловии к этой моей книжке «В тунгусской тайге» он написал:

«В Центральной Аризоне (С. Америка), в нескольких километрах к юго-востоку от каньона Дьявола, в 1886 году в глухой степи пастухи нашли на привале обломки камней с наружной стороны коричневого или черного цвета, а внутри имеющие вид белого блестящего металла, который они приняли за серебро. Эти обломки были разбросаны среди развалин скал, вокруг глубокого кратероподобного углубления, которое вместе со своей холмистой окружностью было давно известно под названием Медвежьей купальни, но до сих пор не подвергалось обследованию геологов. Около четырех лет спустя отдельные куски этого металла попали в руки профессоров Фута и Кенига, которые тотчас же признали их за метеоритное железо».

Далее Н. А. Морозов рассказывал подробно об Аризонском кратере диаметром более километра и глубиной до двухсот пятнадцати метров, образовавшегося в результате удара о землю и взрыва гигантского метеорита весом, видимо, около полумиллиона тонн!

«Огромный жар при внедрении его в каменистую поверхность, — писал ученый, — мог произвести не только сильнейший взрыв как самого метеорита, так и прилегающей к нему почвы… То обстоятельство, что найдена лишь ничтожная доля всего метеорита, не должно нас удивлять. При колоссальном увеличении его температуры в момент удара большая часть его обратилась в газ, а оставшаяся часть разрушилась под влиянием постепенного окисления. Из всех найденных до сих пор метеоритных выбоин на земле это единственная по своим размерам».

Рассказал далее Н. А. Морозов также и о первой экспедиции Л. А. Кулика в 1921 году, а затем о второй, через шесть лет. «Подробности об этих исследованиях экспедиции (новой) приводятся в нижеследующем описании ею сотрудника В. А. Сытина». Маститый ученый, узник Шлиссельбурга, считал, что порожденный падением метеорита взрыв оказывает влияние на процессы в высоких слоях атмосферы. Поэтому он и принял участие в конференции по изучению стратосферы.

* * *

Места в конференц-зале Академии почти все заняты. Лишь в простенке между двух светлых высоких окон на Неву в ледяных еще оковах остались свободными несколько стульев. Туда я и пробрался.

В дальнем конце белого зала в президиуме сидели крупнейшие ученые страны, несколько военных… А в зале много молодых моих сверстников. Таких же «до тридцати», как Королев, Тихонравов, Победоносцев, Прокофьев…

Конференцию открыл краткой речью президент Академии Карпинский. Он говорил о значении для науки и жизни познания высоких слоев атмосферы, процессов, в ней происходящих. Потом конференцию приветствовали представители Ленинграда. Помимо пленарных заседаний на конференции предусматривалась работа восьми секций: аэрологии, акустики, оптики, атмосферного электричества, астрономии, биологии и медицины, техники.

Таким образом, программа ее показывала, что впервые в мире советские ученые подведут итоги и наметят перспективы разностороннего, комплексного изучения методами разных наук воздушного океана и особенно его заоблачного слоя — стратосферы, для того чтобы проникнуть в «кухню погоды», продвинуть вперед практическую метеорологию, помочь развитию высотной авиации. К тому времени было ясно, что лишь в более разреженных слоях атмосферы возможны большие скорости и дальности полета для аппаратов тяжелее воздуха, но решение этой задачи «тянуло» за собой многие другие. Нужно было, например, создавать специальные аппараты для посылки на большую высоту научных приборов. Пришло время и для исследования жизнедеятельности организмов в разреженной воздушной среде, чтобы в конечном счете сделать ее доступной для человека. Вот почему в программе конференции появились на первый взгляд «неподходящие», казалось бы, сообщения медиков и биологов…

Я стал посещать главным образом заседания секции техники. Инженер Тихонравов сделал там обзорное сообщение о возможностях изучения воздушного океана с помощью ракет — «Применение ракетных летательных аппаратов для исследования стратосферы». Гирдовец инженер Дудаков прочитал сообщение «Самолет со стартовыми ракетами как начальный этап в развитии ракетного стратоплана». Инженер Победоносцев доложил о том, как в ГИРДе создавалась конструкция специальной аэродинамической трубы для продувок моделей на сверхзвуковых скоростях.

А ленинградские «реактивщики», сподвижники руководителя Газодинамической лаборатории (ГДЛ) Валентина Петровича Глушко, той лаборатории, которая наряду с ГИРДом внесла огромный вклад особенно в разработку кардинального вопроса о топливе для ракет, рассказали о своих теоретических и практических изысканиях. Доцент Маганский прочитал доклад «Научные проблемы реактивного движения», инженер Штерн — «Проблема двигателей прямой реакции».

На заседаниях секции техники всегда было много народу, особенно молодежи. Даже студенты технических вузов прорывались сюда. «До краев» наполнилась аудитория, когда с докладом «Полет реактивных аппаратов в стратосферу» выступил Сергей Павлович Королев. Его уже хорошо знали все пионеры рождавшейся новой отрасли техники — реактивной. Знали как талантливого, смелого конструктора и превосходного организатора. И это явственно ощутилось, когда Королев вышел на трибуну и заговорил.