Человек из ночи - [145]

Не чинясь ни капельки, Толедо разыскал где-то за сложенными в углу декорациями гитару, присел и запел. Точнее, под монотонный аккомпанемент он повел выразительным речитативом несложную, но очень приятную мелодию. Почти после каждой строфы в зале вспыхивал смех, кто-то подхлопывал ему, ударяя себя по коленке. Не понимая смысла песенки, — он пел на португальском, — мы все же поддались очарованию исполнения. Закончив первую песенку, Толедо улыбнулся на аплодисменты и запел вторую, Потом третью.

Наверное, уже давно прокричали вторые петухи, когда он перестал петь и мы встали, чтобы поблагодарить его и хозяев и попрощаться.

— Толедо сейчас ежедневно собирает полный зал в нашем театре, — сказали нам. — Он поет у нас бесплатно, помогает по-товарищески.

— У вас я пел бы также задаром, — добавил сам Толедо, улыбаясь своей застенчивой улыбкой. — И мне очень хотелось бы этого!

Потом мы шли по странным тихим и темным авенидам города Святого Павла. Почти все рекламы были погашены, а собственно уличное освещение здесь скудно, как, впрочем, почти во всех городах капиталистического мира. Сверкали лишь то там, то здесь буквы слов «Кока-кола» да «Филипс». Мне почему-то стало очень грустно. Впрочем, вероятно, потому, что в сердце возникла тревога за маленький театр «Арена», окруженный толпой небоскребов, за смелых ребят, которые ведут борьбу за национальное и серьезное театральное искусство, так нужное народу, стараясь вырваться из-под влияния всяческого «бродвейства».

В ушах у меня долго звенел несильный, приятного тембра голос Толедо. Вот его песенка о том, как простой бразильский крестьянин-пастух — гаушо — заблудился в квартале вилл богачей «Европа». Когда он свернул на улицу Кубы — увидел красный свет, а по улице ЮСА[23] его не пустил полицейский, сказав, что «вперед идти тебе нельзя». Тогда бедный гаушо пошел по авениде Бразилии, и закружилась у него голова — движение по ней было и туда и сюда…

Тонкий, изящный сатиризм этой и других песенок Толедо и принес ему славу.

Мы прощались с Сан-Паулу, окидывая его взглядом почти с двухсотметровой высоты, с плоской крыши самого большого тогда дома города — небоскреба «Италия».

Авениды, зажатые другими небоскребами, казались каньонами, прорытыми в скалах из стекла и бетона темными потоками автомашин. И шумел огромный город, как водопад, глухо и неумолчно. Несколько гигантских «королевских пальм» в сквере у национального театра казались отсюда травинками, а стая голубей, пролетевших над их кронами, — горсть снежинок. Несколько старых зданий прошлого и начала нынешнего веков потонули среди небоскребов.

Директор-администратор «Италии» сеньор Альбано угостил нас очень вкусным кокосовым коктейлем.

— За успехи и счастье «паулистов»! — говорю я ему, поднимая стакан.

— Приезжайте еще! — отвечает Альбано. — Мы всегда рады тем людям, которые хотят дружбы!

Думается, что это было сказано искренне. Слишком солнечно было на крыше самого высокого дома в Бразилии.

НА ЮГЕ БРАЗИЛИИ

Чем дальше мы едем на юг, тем становится прохладнее, и вечерами приходится надевать плащи. И все же «холодный» юг Бразилии — это наш самый южный юг! Здесь, в штатах Парана и Риу Гранди до Сул, климат примерно Средиземноморья. Здесь не знают, что такое снег. И двум ребятишкам, привязавшимся к нам в холле отеля «Игуасу», в столице штата Парана — Куритибе — было очень трудно объяснить, что же такое снег. В конце концов они поняли, что он похож на вату из мороженого.

На юге Бразилии исключительно благоприятные условия для землепашества и скотоводства. В районе Куритибы многие долины заняты обширными кофейными плантациями. Далее главными культурами становятся хлопок и пшеница. А на склонах пологих холмов, там, где удалось ликвидировать заросли, круглый год под открытым небом пасутся стада. Так же, как в аргентинской пампе, за ними следят пастухи — «гаушо», оберегая от хищников и воров и наблюдая за тем, чтобы в прудах и колодцах была вода.

Эти края, так же как местность на пути от Рио в Сан-Паулу, напоминают наш Северный Кавказ.

Вот только растительный мир часто удивляет. В Куритибе и ее окрестностях сохранились небольшие рощи странных сосен — араукарий. Издалека они похожи на пинии Италии — этакие длинноногие грибообразные деревья. А вблизи совсем не похожи на деревья. Если обрубить у северной елки все ветви, кроме тех, которые раскинулись во все стороны, опускаясь к земле у комля, и перевернуть ее — получится араукария. Ее крона веер мощных ветвей, приподнятых на макушке вверх, как рожки канделябра. В долине реки Игуасу растут пышные, приземистые пальмы и корнепуски, почти безлистные деревья, цветущие розовыми и фиолетовыми цветами, точно воткнутыми в сучки. Поистине — многообразен растительный мир Бразилии! Даже имя свое эта страна, по удивительному совпадению, получила от названия дерева — «бразил», драгоценного дерева тропических джунглей с необычайно прочной и весьма красивой древесиной.

На крайнем юге Бразилии, у границ ее с Уругваем, расположен город Порту Аллегри, в переводе с испанского — Веселый порт. Когда-то так называли его французы-колонизаторы. Он стоит в устье реки Гуаипа, впадающей здесь в огромное озеро Дие Патос, соединенное с океаном проливом. На проливе этом, собственно, и расположен океанский порт Риу Гранди — порт Большой Реки. Французские открыватели этих берегов и здесь ошиблись — приняли озеро за гигантскую реку, как в то время, когда ставили первые дома в Рио-де-Жанейро. Река здесь Гуаипа!