Человек из народа - [20]

– Ври больше, – рассмеялась Элси, и на щеках у нее обозначились ямочки. – Будь у тебя десяток Элси, тебе все было бы мало – по глазам видно.

– Глупости! Что мне это имя – амулет какой, что ли?

– Кто тебя знает! – пожала плечами Элси.

– Ты знаешь.

Шофер захлопнул дверцу машины, недвусмысленно давая понять, чтобы я поторопился. Но я решил не обращать на него внимания.

– Как называется эта машина? – спросила Элси.

– «Кадиллак».

– Так это и есть знаменитый «кадиллак»? Первый раз вижу! – совсем по-детски обрадовалась Элси. – Вот так машина! Ой-ой! От такой жизни и в рай не захочется!

– Как сказать, родная. Человеку всегда мало того, что у него есть.

Я сам открыл дверцу и сел в машину.

– Так я приеду за тобой в четверг ровно в четыре, – сказал я на прощанье. – А теперь иди досыпай, дорогая.

Я, как вельможа, откинулся на спинку сиденья. Элси махала рукой, пока машина не скрылась за поворотом дороги.

В четверг в шесть часов вечера Нанга должен был открывать первую выставку произведений наших отечественных писателей. Для меня выставка представляла особый интерес, поскольку я сам намеревался написать роман – о тех временах, когда в нашем краю впервые появились белые.

Около половины третьего министр явился домой к ленчу, захватив с собой приготовленную для него речь. По его словам, за весь день у него не было свободной минуты заглянуть в нее, и я полагал, что уж теперь-то он сядет и наскоро пробежит ее, но он положил папку с речью на полку и принялся расспрашивать меня о «нашей» предстоящей поездке в больницу. Я очень удивился: до этой минуты мне – да, наверное, и самому Нанте – в голову не приходило, что он поедет со мной.

– Надеюсь, к нашему приезду они будут готовы, – сказал он.

– Да, я предупредил Элси, что в шесть мы должны быть в другом месте.

– Послушай, Одили, у тебя серьезные намерения относительно Элси?

– Вы хотите сказать, собираюсь ли я на ней жениться? Господи боже, конечно, нет.

Хоть я и вправду не собирался жениться на Элси, с моей стороны не хорошо было так говорить о ней. Но мы с Нангой уже успели поделиться друг с другом своими любовными победами, и мне оставалось только выдерживать взятый тон и отзываться пренебрежительно о женщинах вообще. Я даже рассказал Нанге о своем первом знакомстве с Элси – разумеется, не называя ее имени. Но на каждую мою историю у министра было наготове не меньше пяти…

Я был не очень-то доволен, что Нанга собирается ехать со мной в больницу; лучше бы он остался дома и почитал свою речь, но я сильно подозревал, что он забыл о ней, а потому мне казалось, что ради его же блага не мешало бы напомнить ему. Я стал обдумывать, как завести об этом разговор, не слишком выдавая себя.

– Мне бы очень хотелось помочь вам отредактировать вашу речь, – сказал я, – но я не могу читать в машине.

– Ах, речь, – устало отозвался он. – Это пустяки. Я покончу с ней за десять минут. Знать бы заранее, послал бы вместо себя своего секретаря. Ну да ладно. Говорить мне не привыкать: сперва школа, потом политика – только и делаю, что языком мелю.

Собственно, я и сам не знал, почему мне хотелось поехать одному. Правда, я уже заранее рисовал себе, как все произойдет, по в конце концов это было не так уж важно и никто не остался бы внакладе, если бы что-то изменилось. Было бы недурно, например, устроиться в машине на заднем сиденье с двумя девчонками по бокам. Ну, а теперь придется сесть рядом с шофером. Впрочем, может, и Элси уместится впереди – места хватит, а министр пусть располагается сзади и поближе познакомится со своей девушкой.

Однако все мои расчеты рухнули. Подруга Элси – ее имя выскочило у меня из головы – внезапно заболела и не могла поехать с нами. Я был страшно разочарован и даже рассержен, хоть Элси и клялась, что подруга действительно больна. К счастью, Нанга не принял это известие близко к сердцу, что было вполне естественно для человека, всегда имеющего к своим услугам сколько угодно женщин.

Когда, усадив Элси между собой, мы возвращались в город, он, помнится, раза два или три повторил, что завтра предстоит очень важное заседание кабинета министров, которое может продлиться всю ночь, а поэтому ему надо сегодня как следует выспаться. Сперва я подумал, что Нанга просто важничает перед Элси, но потом решил, что со свойственной ему грубоватой откровенностью он дает нам понять, чтобы мы не стеснялись, он не станет мешать. Чтобы выразить свою признательность, я начал объяснять Элси, как мало времени у него остается для себя и семьи.

– Если тебя захотят сделать министром, – подхватил Нанга, – не соглашайся. Плохая это жизнь.

– «Короны бремя клонит выю», – заметила Элси.

– Что верно, то верно.

– Я, кажется, уже говорил тебе, что сегодня в шесть мистер Нанга открывает книжную выставку? – спросил я.

– Книжную выставку? Это еще что за штука?

– А кто его знает, я сам впервые слышу. Но мне говорят: раз ты министр культуры, ты обязан там быть. Не отказываться же. Все порядочные люди сидят себе сейчас дома, а я должен в такую жарищу что-то молоть. Беда, да и только.

Мы все расхохотались, и шофер тоже – я видел его лицо в зеркале. Так мы шутили и смеялись всю дорогу. С Нангой невозможно было соскучиться.