Человек из красной книги - [47]

– А с основным как? – не растерялась Евгения Адольфовна, засмеявшись. – Или основной – это ты сам, так следует понимать?

Царёв притянул её к себе, на этот раз слишком крепко и как-то совсем уж по-дружески. Но ей всё равно было приятно. «Хорошо бы стать ему ещё и другом, а не только женой, – подумала она, – это, наверное, было бы вершиной отношений с таким человеком, как Павел Сергеевич». Она, конечно, старалась называть его так, как обращаются к близким людям, но получалось у неё это неважно: имя в паре с неизменным отчеством рвались вперёд, подменяя собой короткие «Пашенька» или «Паша». Пропасть, с самого начала существовавшая между ними, всё ещё давала о себе знать всякий раз, когда она, преодолевая смущение, демонстрировала на людях их узаконенную отныне близость.

– С основным? – переспросил он. – Будет и основной, но несколько позже, когда вернёмся домой.

Вскоре после того, как они проскочили курортное местечко Саки, по левую руку открылся долгожданный вид на море. Женя увидала и ахнула. Она, впервые за всю свою провинциальную жизнь в казахстанской степи по-настоящему вырвавшаяся на свободу, долетевшая, наконец, на огромном, совершенно пустом самолёте Главного конструктора до этого фантастического Чёрного моря, задыхающаяся от счастья, от того, что всё это случилось с ней, к тому же не во сне, а совершенно наяву, и что рядом он, гений и одновременно любимый муж, и что теперь так будет всегда, пока смерть не разлучит их, смотрела из окна ставшей уже привычной чёрной «Волги» на красоты, раскинувшиеся перед её глазами, и продолжала не верить всему, что сейчас окружало её: этой безумной в своей нереальности морской панораме, этим звукам южной жизни, этим чумовым, неведомым ей прежде запахам солёного свежего ветра, этому светлому безоблачному небу, так не похожему на их степные небеса… – всему, с чего начиналась теперь для неё новая, полностью другая жизнь.

Прежде чем устроиться в служебной гостинице, он провез её чуть дальше, в приморский равнинный район, ему страшно хотелось, чтобы она своими глазами взглянула на чудо, на их радиотехнический комплекс.

Всего их было три, этих громадных параболических антенн, каждая площадью в тысячу квадратных метров. Супруги вышли из машины, и он указал рукой на ближнюю, центральную. Две другие торчали не менее футуристическими сооружениями примерно в километре от этой.

– Смотри, Женюра, может, такое больше никогда не увидишь.

– Это ещё почему? – удивилась жена, театрально закатив глаза, – я что, завтра умирать собираюсь?

– Дело не в этом, – совершенно серьёзно ответил Царёв, – просто вполне вероятно, что когда-нибудь, быть может, не в таком далёком будущем, их просто снесут за ненадобностью, порежут на металлолом и…

– И отольют тебе памятник? – она просто не дала ему закончить мысль, её вновь переполняли чувства, она всё ещё не могла успокоиться, всё ещё не верила происходящему, голова её совершенно отказывалась подчиняться любым разумным сигналам. В этот момент она чувствовала себя обычной дурой, довольно милой, и это ей самой ужасно нравилось.

– Нет, Женюр, не хочу. Я другого хочу.

– Какого другого? – не поняла она, вскинув на мужа глаза.

– Они наверняка меня сунут потом куда-нибудь вроде кремлёвской стенки или вроде того. В смысле, порошок этот, золу.

– Ты о чём, Паша? – снова искренне не поняла Женя и чуть напряглась, на минуту оставив игривый настрой.

– Ты им не отдавай его, Женюр, ты скажи, что, мол, я так велел. И всё, точка.

– Нам что, не о чем больше поговорить? – она и, правда, была удивлена такой внезапной переменой его настроения.

Он улыбнулся и сменил тему:

– У нас сегодня самый мощный передатчик в мире. Радиосвязь до трёхсот миллионов километров, – и посмотрел на неё, – нет, ты можешь себе представить, Женюр, мы с тобой здесь, а сигнал этот на том конце нашей галактики!

Она не представляла, но ей дико нравилось его удивление, и она с энтузиазмом развила его мысль:

– Вот именно, мы с тобой отсюда шлём им привет, а зелёные человечки на том конце получают его, расшифровывают и посылают нам обратно. Но только, когда мы его получим, ты будешь уже совсем старенький, а я всё ещё в расцвете сил. Так что спеши, пожалуйста, жить, Павлик, не то меня похитят эти человечки, и ты будешь горько плакать.

Потом он перевёз её ближе к Центру дальней космической связи, где располагался ЦУП – Е.

– Смотри, – сказал Царёв, – в прошлом году, когда мы запускали «Венеру-2» и «Венеру-3», то управление шло уже отсюда. Так что теперь будь готова к моим частым визитам в Евпаторию.

– Я буду скучать, – наморщила нос Евгения Адольфовна, – почему нельзя оттуда управлять, от нас, как раньше?

– Потому что, милая, тебя это больше не должно волновать, тебя там скоро не будет, так что нет и предмета для беспокойства.

– Как это? – удивилась она, – а где же я буду?

– На набережной, – совершенно серьёзно ответил муж.

– Это ещё где? – не поняла она.

– Потом объясню, – ответил он, – а сейчас я покажу тебе наш Центр связи с дальним космосом, потом ты поедешь размещаться и обедать, после чего тебя отвезут на пляж и заберут, когда скажешь. Я буду поздно, так что не жди меня, ложись и спи себе, дыши крымским озоном. Наш день – завтра, обещаю тебе, моя хорошая.