Человек и мир - [75]

Супруги Хейердал решили познакомиться с районом поближе: может быть, они смогут купить здесь дом? Они нашли единственное в городе такси, и несколько дней шофер Пьетро Гандольфо возил их по округе.

Однажды вечером, когда они вернулись в отель, у портье их ждало письмо. Оно было от Карин Бонневи, секретарши Тура в Осло. «Я снова разговаривала сегодня с Хаугландом, и он рассказал, что ему многие звонят и поздравляют с ответом Сивертсу»^{408}.

Итак, ответ состоялся.

Он получил еще один стимул. На этот раз писал Хельге Ингстад. Вместе с женой Анне Стине он часто бывал на обедах у Хейердалов в доме на Майорстувейен, 8. Охотник за пушниной из канадских лесов много лет прожил вместе с коренными народами Северной Америки и Гренландии, и он относился с большим уважением к исследованиям Тура Хейердала.

«Дорогой Тур! […] Слышал, ты сильно болел. Жаль об этом слышать, надеюсь, что твои дела сейчас лучше. Смотрю, тут какие-то ретрограды бросаются в тебя грязью в прессе. Не принимай это близко к сердцу, это ни на грамм не повредит твоей репутации, ты твердо стоишь на ногах. Если что-то произойдет более неприятное в этом направлении, дай мне знать. И вообще — поправляйся. Надеюсь, что жизненные силы скоро к тебе вернутся, а вместе с ними и хорошее настроение. Передавай привет своей красавице-жене. С сердечным приветом, Хельге»^{409}.

Ингстад послал свое мнение в «Афтенпостен». Там он охарактеризовал нападение Клаузена и Сивертса как «безосновательное и отчасти клеветническое»^{410}.

Арне Мартин Клаузен и Хеннинг Сивертс написали новую статью в «Афтенпостен» в ответ на статью Хаугланда. Должно быть, газета отказалась ее печатать, поскольку затем случилось нечто странное. Этнографы направили статью самому Туру Хейердалу и попросили его помочь, чтобы она появилась в газете. Несмотря на свою обиду, Тур проявил к Клаузену и Сивертсу великодушие. Он написал Синдинг-Ларсену, который все это время наблюдал за дискуссией: «Поскольку они настолько глупы, что никак не успокоятся, и поскольку они сами считают, что имеют право ответить Хаугланду, раз их первую статью напечатали, я Вас прошу — пожалуйста, исполните просьбу»^{411}.

«Афтенпостен» опубликовала статью^{412}.

Здесь Клаузен и Сиверс основной упор делали на том, что в Этнографическом музее Осло имеются модели азиатских плотов, оснащенных швертами, и если инки могли плавать на своих плотах против ветра, то почему азиаты не могли этого делать? «Но мы надеемся, что эту проблему Хейердал сам рассмотрит позднее».

Восстановившись после болезни, Тур мог сам броситься в дискуссию. В длинной статье под названием «Буря в стакане воды» он напустился на этих двух «ретроградов», как их назвал Ингстад. Что касается способности азиатских плотов плыть против ветра, он призвал Клаузена и Сивертса попробовать самим «и сделать все на свое усмотрение». Он писал, что другие, пытавшиеся плавать на примитивных транспортных средствах из Азии и Полинезии, потерпели неудачу.

В слегка ироничном тоне он поблагодарил Клаузена и Сивертса за «хорошие советы в том, что если уж мы предприняли экспедицию на „Кон-Тики“, то должны были испытать технику применения центральных килей заблаговременно». К сожалению, совет запоздал на несколько лет. Такое пробное плавание «все равно не научило бы нас большему, чем мы узнали в течение 101 суток на плоту. Все наше путешествие было таким пробным плаванием».

Было похоже, что ручка горела, когда он ставил точку — в статье и в дискуссии. «Когда они в своем резюме ошибок другого человека за много лет настаивают по всем пунктам исключительно на том, чтобы он сам спустился в воду, то я первым признаю, что это послужит не к моей похвале, а к их стыду»^{413}.

Примерно в то же время, когда он поставил точку, пришло письмо из Норвежской академии наук, которая имела честь сообщить, что Тур Хейердал избран ее членом. Какой контраст! Подвергаться практически бесчестью в один день, и получить величайшие почести на другой!

Академия наук была очень почитаемой организацией, созданной в 1857 году с целью «способствовать развитию науки». Она имела ограниченное количество членов, и критерии, для того чтобы попасть в священные академические залы этого общества на Драмменсвейен в Осло, были очень строгими. Одного звания профессора было недостаточно. При рассмотрении кандидатур основное внимание уделялось общему значению научных исследований кандидата в своей области. Далее минимум двое членов Академии должны были прислать обоснование, почему они считают, что кандидат удовлетворяет выдвинутым требованиям. Кандидатуру Тура Хейердала поддержали пять членов Академии, среди них профессор Гутторм Гьессинг и историк и бывший министр иностранных дел Хальвдан Кут.

Тур Хейердал избегал академических кругов. Он не любил ученых, которые скорее будут цитировать друг друга, чем отправятся в экспедицию. Но, когда они призвали его с Олимпа науки, из самой Норвежской академии наук, он с удовольствием захотел присоединиться к их обществу. Признание, которое там ожидало, несмотря на все, слишком велико, чтобы от него отказываться. Он с нетерпением ждал 2 мая. Тогда они вручат ему диплом, знак его нового достоинства.