Человек и глобус - [15]
М и х а и л (оборачивается, и видит в дверях Надежду, тихо). Надя? Это какое-то безумие. Зачем ты опять здесь?
Н а д е ж д а (подходит). Не бойся.
М и х а и л. Куда тебя спрятать? За тобой охотятся.
Н а д е ж д а. Не волнуйся. С Антоном я в безопасности… А людей, как Антон, много… Людмилку видела издалека. Выросла. Похорошела. А помню — сидела она на лестнице в одной рубашонке и заливалась горькими слезами… Страшно хочется увидеть маму. Передай ей, намекни, что встречался со мной, чтобы она не горевала. Скажи и отцу. Настанет время — я, если уцелею, вернусь. Верь в это, Миша.
Подходит, озираясь, А н т о н.
А н т о н. Навязался, леший. Счастье, что коньяк, — никогда не пробовал, а до питья жадный. Наговорились? Поехали, пока он задремал.
Н а д е ж д а. Прощай, Миша.
М и х а и л. Тебе что-нибудь дать на дорогу?
А н т о н. Все есть. Мы народ запасливый.
Н а д е ж д а. Обними. Прошу — будь всегда честным. Мы еще увидимся. Прощай.
Все трое торопливо уходят. Некоторое время сцена пуста. Появляются М и х е й и О л ь г а.
М и х е й (опуская на землю мешок с инструментами). Кажись, доплелись. Я смотрю, крепкая ты на ноги.
О л ь г а. Привычная… Пить хочется. (Смотрит на террасу.) Весело живут…
М и х е й. Авось и нам поднесут. С устатку-то вот как хорошо.
Слышен озорной возглас Антона: «А ну, ну, чалый, выручай! Грабят!»
О л ь г а (вздрогнув). Ой! Кто это? (Бросается вперед.) Поехал кто-то. Эх, как иноходец стелет!
М и х е й (садится на ступеньку). Не засматривайся. Сами чище любого иноходца умеем версты отмеривать.
Подходит М и х а и л.
М и х а и л (не заметив отца). Откуда появилась?
О л ь г а. Здравствуй, Михаил Михеевич. От матери поклон. (Кланяется в пояс.) А это от дочери. (Целует его в щеку.)
М и х е й. Довели деточки, бродягой становлюсь. Мать все допытывается, почему я песни не пою, а я ее спрашиваю, кого она мне родила? Не задалась семья. Где мои дети? (Пауза.) Вот брошу все и тоже уйду. Мне самому ничего не надо. Отправимся с Ольгой куда глаза глядят. Для вас старался. Не хотите, значит?.. Пускай мать остается горе мыкать. С внучкой в два голоса начнет просить ради Христа.
О л ь г а. Хуже всякого убогого ноете.
М и х е й. А ты вызвалась быть помощницей — помалкивай. (Михаилу.) Чего криво посматриваешь? Командовать спешишь над отцом? Распоряжайся. Что мне тут делать? Волкам подвывать? (Ольге.) Вот я и настраиваюсь на ихний лад… А не ною. (Михаилу.) Может, ты еще женишься? А? Ведь сгинет наша фамилия. Внука бы мне надо, чтобы не перевелись на белом свете Кряжевы…
М и х а и л. Оля, прибери со стола.
М и х е й. Не тронь, Ольга. Что ж, сынок, не хочешь отвечать — так угощай. Кого-то хлебосольно привечал. А мы чином не подходим? Кто гостил? Одеревенел?
М и х а и л. Разные гости были… Прошу — не проговорись матери. Пожалей ее.
М и х е й (напуган мелькнувшей догадкой). Значит?
М и х а и л. Надя.
О л ь г а. Наденька! Да где же она? Уж не она ли это укатила? Догоню, взгляну хоть разок… Голубушка моя… (Михаилу.) А кто, кто… ее увез?
М и х а и л. Не погубишь человека?
Ольга молча кивает.
Антон.
О л ь г а (пошатнувшись). Ох! (Сжимает в объятиях Михаила.) Правда? Правда?
М и х а и л (вырываясь). Пусти, задушишь. Правда… Еще увидишь.
О л ь г а (отступив). Спасибо, Михаил Михеевич! Господи, объявилась моя радость! Одним словечком все горюшко прогнали. Михей Федорович, что же хмуритесь? Ведь живы, живы наши! Не замучили их изверги окаянные…
М и х е й. Моя дочь — и мимо дома. Не повидав мать.
О л ь г а. Вы же сами только что собирались бродягой стать. Значит, счастье-то дороже насиженного угла. Значит, не под крышей, видно, оно… (Опускается на колени.) Дождалась! (Неожиданно из глаз полились слезы.) Антошенька мой, долгожданный… Не сирота я теперь на земле, не одинокая…
М и х е й. Баба и есть баба…
Из-за угла появляется К у з ь м а.
К у з ь м а (увидев Ольгу). А-а… попалась! (Прицеливается в нее.)
Михаил бросается к Ольге и загораживает ее.
М и х а и л. Не стреляй! Видишь, держу ее, держу.
К у з ь м а. Не упусти. (Бросает ружье, срывает с себя опояску.) Держи подлюгу… Скрутить надо…
Приближается к Ольге.
М и х а и л. Не смей трогать девушку! Она у нас в доме живет.
К у з ь м а. Начальство разберет. (Хочет взять Ольгу за руку.)
Ольга с размаху, по-мужицки, бьет Кузьму в лицо. Тот, охнув, падает навзничь.
О л ь г а. Я… тебе… свяжу! (Хочет пнуть Кузьму.)
М и х е й (удерживает). Погоди. Время, однако, еще не пришло для этого… Эк ты его усластила!
К у з ь м а (с трудом садится, трусливо поглядывает на Ольгу). Чалдонка проклятая! Отрастила кулачищи… Я царю-батюшке…
М и х е й. При свидетелях девку хотел снасильничать? Судят за это, братец. Уходи подобру! Ну! (Кладет руки на плечи Ольги.) Главное — жива. А?.. Жива.
О л ь г а. Сколько во мне силы сейчас! Хоть что могу. Какая я счастливая!
З а н а в е с.
Тысяча девятьсот девятнадцатый год. Комната в богатом особняке. Две двери, задернутое шторой окно. Следы поспешных, незаконченных сборов. Х о з я й к а сидит в кресле в дальнем углу. Х о з я и н мечется по комнате, прислушиваясь к долетающим с улицы звукам близкого боя. Горничная К а т я выглядывает в дверь.