Человек-Хэллоуин - [40]

Стоуни заглянул в шкафчик из неструганного дерева, набитый банками с вареньем, травами и корешками. Он взял банку с «кошачьим когтем» и пересыпал часть ее содержимого в глиняный горшок, который Нора использовала в качестве чайника.

— А как там, кстати, твоя подружка? — спросила Нора.

— У нее все хорошо.

— Точно? Хорошо?

— Угу.

— Ты все еще влюблен в нее?

— Да.

— Ты все знаешь о природе и как ее обмануть? — спросила Нора.

— Ты имеешь в виду что-то вроде планирования семьи?

— Я ни слова об этом не сказала, — возразила Нора, качая головой. — Я имею в виду природу. Она вечно вовлекает тебя в неприятности.

— Точно. — Чай настоялся, Стоуни протянул ей чашку. — Расскажи мне о том ребенке.

— А, о ребенке Жнеца? Он был просто ужасен. — Нора перешла на привычный тон сказочницы. — Этому младенцу было мало молока, он не успокаивался, пока не высасывал грудь матери до крови. Это было какое-то мерзкое чудище, а не дитя. Старый Жнец обвинил жену в том, что она спала с дьяволом, или в какой-то подобной ерунде, и потащил в суд в Коппер-Ферри — тогда этот городок назывался Копперфильд, по фамилии землевладельца. И вот перед судом предстали несчастная девочка, больная, то и дело теряющая сознание, практически обескровленная, и Жнец, который показывал всем младенца, хрипящего, с уродливыми ножками, испачканного кровью. Девочку арестовали и повесили на Висельном холме возле Хартфорда, а старый Жнец вернулся домой в город и выстрелил себе в голову из небольшого кремневого пистолета. Но он не умер, а прожил еще несколько лет. Домочадцы рассказывали, что он собирался убить и ребенка, но что-то человеческое в глубине его души не позволило. Работники вырастили ребенка здесь, в этих лесах, и никто больше, как утверждали горожане, его не видел. И вот однажды октябрьским днем — прошло уже много лет, старый Жнец жил на Хай-стрит со своим братом — в Стоунхейвен пришел человек. Ну то есть не совсем человек, а некое существо, не выше шестилетнего ребенка, с двумя горбами. От него воняло болотом, оно наполовину шло, наполовину ползло. И вот это чудище вошло в старый дом, где жил престарелый Жнец. Старый мистер Крауниншильд сидел в кресле полупарализованный и не в своем уме. Но он догадался. Он понял, что вернулся его сын. Чтобы наказать за то, что он сделал с его матерью. Вернулся, чтобы мстить. Жнец пытался позвать сиделку, которая готовила ему сэндвичи в кухне. День был в разгаре, и многие люди видели его, этого молодого человека. Говорили, будто на голове у него были небольшие рожки, но нельзя же верить всему, что болтают. Нет, конечно, он был уродлив, но он был человеком И пришел к; своему отцу. А тот трясся, как будто увидел привидение. И этот молодой человек с двумя горбами… — В этот момент глаза Норы широко раскрылись. — Этот молодой человек обнял отца за плечи и заплакал. А его отец, кошмарный Жнец, схватил серп, который постоянно держал рядом с собой, тот самый, которым работник разрезал живот матери мальчика, приставил лезвие к шее юноши и перерезал ему горло, пока тот рыдал от радости, что нашел отца.

Нора помолчала и вздохнула, покачивая головой.

— Чай получился хороший, Стоуни.

— Господи, неужели это было на самом деле?

— Бог мне свидетель, — сказала Нора. — Парень только и успел, что крикнуть, и умер на руках у отца, этого злого-презлого человека Мои собственные предки видели это, потому что кое-кто из них работал в доме. Бедного юношу похоронили за пределами кладбища, чего здесь делать нельзя.

— Это почему?

— Разве ты не знаешь? — Нора прищелкнула языком. — Это же все земля пекотов, мальчик. Вы, белые люди, выпрыгнули из своих кораблей всего несколько сотен лет назад и воображаете, будто понимаете эту землю? Это не простая земля. Она запретна.

— Ты хочешь сказать, как индейские погребения?

Нора хмыкнула.

— Нет, никаких подобных глупостей я не говорю. Да, наши погребения запретны, и, может быть, от каких-нибудь из них и исходит парочка проклятий. Но как по-твоему, почему мы отдали белым людям эту землю и позволили на ней поселиться? Испугались ваших ружей? Или мы были такие уж добренькие? Нет, мальчик, земля вокруг Стоунхейвена была не просто запретна для нас, она была волшебная. Магия в чистом виде. Посади здесь что угодно, и оно вырастет до небес. Никогда не замечал? Вы сажаете здесь кукурузу, и она вытягивается высокая-превысокая. Мы еще отдали вам, белым людям, кладбище, чтобы вы хоронили там своих мертвецов, и полосу земли до моря, чтобы вы построили себе поселение. Но мы предупреждали, что вот в этом самом месте нельзя сажать. Мы-то все знали о нем, знали, где стоит сажать, а где нет. Только вы, потомки, все это позабыли. Но мистер Крауниншильд — уж он то должен был знать. Да, черт возьми, в те времена весь город должен был помнить: тогда с основания Стоунхейвена прошло всего лет тридцать. Нельзя хоронить мертвецов там, где все растет. Мы никогда там не хоронили.

— Так ты хочешь сказать, что этот горбатый парень был похоронен на волшебном месте и ожил? — спросил Стоуни, одновременно и зачарованный, и недоумевающий, неужели она думает, что он может купиться на такую чушь.