Человек-Хэллоуин - [11]

— А что у тебя в бардачке? — спросил мальчик.

— Ничего.

— Тогда почему ты его запираешь?

— А ты пытался его открыть? — спросил Стоуни.

Мальчик минуту помолчал, всматриваясь в отражение Стоуни в зеркале.

— Кто ты все-таки такой? Я не имею в виду имя и прочую ерунду.

Время пришло. Мальчик не проявлял желания сопротивляться. И не собирался бежать, чтобы вернуться к остальным.

— Посмотри на мое лицо, — сказал Стоуни.

— Уже видел, — откликнулся мальчик.

Стоуни все же обернулся, и ему показалось, что в глазах мальчика промелькнула тень узнавания — словно отсвет далекого пожара. Парнишка протянул руку и дотронулся до его подбородка. Пальцы у него были холодные.

— Ты мой отец?

Глаза Стоуни в этот миг были сухи, в горле першило.

— Куда ты меня везешь? — спросил мальчик.

— На север.

— А что там?

Стоуни не ответил. Пусть лучше мальчик узнает обо всем сам. Для него самого все это было неким знаком, доказывающим, что Вселенная вовсе не та злобная сила, каковой он ее считал.

Они подъезжали к пропускному пункту на границе с Нью-Джерси, и дело снова шло к рассвету. Только тогда Стоуни все же решил дать парню не-которые пояснения:

— Там городок, который называется Стоунхейвен, на побережье, почти на границе с Род-Айлендом.

Мальчик вскрикнул, словно вдруг пораженный чем-то.

— Ты в порядке?

— Это рисунки у меня на теле! Они движутся! Значит, скоро произойдет что-нибудь нехорошее.

Несмотря на волнение, мальчик говорил так, будто во всем происходящем не было ничего удивительного.

— Зачем они мучили тебя? — спросил Стоуни, не сводя глаз с дороги.

— Они говорили, это для моего же блага. Будто бы мне нужно позволить чему-то выйти на волю. Когда рисунки движутся, жжет. Как от укуса змеи.

— Очень больно?

— Терпимо.

— Ты меня ненавидишь?

— Нет.

— Зато я сам себя ненавижу, — резко произнес Стоуни. — За то, что сделал. За то, что обязан сделать.

— Ладно, что есть, то есть, — вздохнул мальчик. — Расскажи лучше о том месте, куда мы едем.

— Не сейчас, — сказал Стоуни. — Мы скоро будем там.

— Расскажи, — потребовал Стив.

И вновь Стоуни ощутил странную перемену: голос мальчика стал более низким, а пропускной пункт впереди был, казалось, уже не на дороге, но скорее на реке, забитой траулерами вместо прежних грузовиков.

— Скоро рассветет, — заметил Кроуфорд. — Я расскажу тебе, когда встанет солнце.

— Сейчас, — приказал мальчик.

— Ну хорошо, хорошо, — согласился Стоуни. — Я был не намного старше тебя тогда, лет шестнадцати, нет, все-таки еще пятнадцати, но скоро должно было исполниться шестнадцать. Кажется, то было самое счастливое время в моей жизни.

— Да, — произнес мальчик.

Его голос сделался таким пугающе взрослым, что Стоуни ощутил, как по спине прошла дрожь, будто кто-то провел по ней куском льда.

— Я расскажу тебе о том, что ты видел тогда, Стоуни, — продолжал Стив — Я расскажу тебе обо всем, что произошло в том месте. Потому что я знаю тайну, Стоуни, я знаю эту тайну. Иногда бывает полезно снять маску, Стоуни. Иногда правильнее всего рассказать, как было на самом деле. Хочешь, я сделаю это, Стоуни?

Кроуфорд ощущал у себя на шее дыхание мальчика, но не отрывал глаз от дороги. Восемнадцати-колесный грузовик пытался вытеснить его из левого ряда, и яркий свет фар в зеркале заднего вида, контрастирующий с багровой предрассветной тьмой, слепил глаза.

— Вот тайна из твоего прошлого, Стоуни…

Голос, прозвучавший на этот раз, уже не был прежним голосом ребенка — голосом двенадцатилетнего мальчишки с его тембром и характерным южным выговором. Это был куда более старый голос — голос октябрьского дня, наполненного сладкими запахами запоздалых цветов и гудением над ними последних предзимних пчел, запахами горящих листьев и самого времени. И годы повернули вспять, возвращая Стоуни в те дни, когда он из мальчика превратился в мужчину. У этого голоса был, кажется, женский тембр, и он вспомнил, потрясенный, как если бы действительно забыл о ней, ту старую женщину, сидящую за ткацким станком, или у пузатой печки, или шьющую брюки. Это был ее голос.

Голос Норы. Только он звучал уже не внутри Стоуни…

Во всяком случае, Стоуни так казалось. «Я уверен, что не схожу с ума. Я знаю, что все еще нормален, и цепляюсь за последний клочок нормальности, пока мечущийся внутри меня снаряд не разнес вдребезги и его. Но видеть, как этот ребенок шевелит губами и при этом говорит ее голосом…

Нора, это в самом деле ты? Внутри него? И теперь вылетаешь из его горла, будто птица из клетки?»

И тут мальчик; начал шепотом раскрывать все тайны Стоуни Кроуфорда.

Хотите знать, что он ему нашептал?

ОН ПРОШЕПТАЛ: «ДАВНЫМ-ДАВНО, МНОГО ЛЕТ, ТОМУ НИЗАД НА БЕРЕГУ МОРЯ СТОИЛИ ДЕРЕВУШКА…»

Тайна нашего рождения — это тайна тех, кто привел нас в этот мир…

Томас Монтагю-младший «Семь печатей человечества», 1884

Глава 3 Я РОДИЛСЯ

1

…И в этой деревушке случались удивительные события — по крайней мере один раз точно, хотя, возможно, нечто необыкновенное происходило неоднократно. А может быть, ничего подобного и не было — никогда не поймешь, есть ли в легендах хоть доля правды или все они сплошная выдумка, передаваемая из уст в уста суеверными людьми. В прошлые времена о Стоунхейвене слагали множество преданий, некоторые из которых дошли и до наших дней. Одно из них возникло много лет назад и прекратило свое существование только вместе с самим городом. Те, кто жил на окраинах, видел шквал, слышал шум ветра и на себе ощутил его силу, утверждали, что Господь своей дланью стер Стоунхейвен с лица земли. История, о которой повествует предание, началась гораздо раньше, чем появился на свет Стоуни Кроуфорд.