- У вас же есть гараж, коллега. Поставьте свой транспорт туда, и инцидент исчерпан.
- Испорчен! - загоготал Болотин. - Удавится - не поставит!
И Фирфаров не выдержал. Щеки его побелели, подбородок задрожал. Не помня себя, он изо всех сил пнул железную подножку и больно ушиб ногу. От боли и от обиды слезы подступили к его горлу, и он закричал тонким голосом:
- Что это такое в самом деле?! Что вы пристали к чеаэку! Не мой это транспорт! Не мой! Не знаю - чей! И знать не хочу! Он посторонний, посторонний!
И вдруг во дворе стало темно.
Погасли фары, замолчал мотор. В полной тишине трактор двинулся к воротам, беспомощно рыская в темноте, два раза наткнулся на стену, но все-таки нашел дорогу и выкатился на улицу, будто кто-то толкал его сзади в спину.
- Как же... - забормотал Болотин, - куда это он, на ночь глядя? Эй, друг! Стой, слышь!
- Он же слепой, пропадет! - вдруг закричала дворничиха и побежала в подворотню.
Пожав плечами, Фирфаров медленно вышел за Ней, игнорируя Болотина.
Трактор был уже довольно далеко. Приседая на правое колесо, он ковылял прямо на красный свет, кургузый и нелепый рядом со сверкающими легковыми машинами и важными автобусами. На мгновение туристский "Икарус" заслонил его, а когда проехал, трактора было уже не видно совсем.
Во дворе Фирфарова нагнала зареванная Полина.
- Зараза! - яростно сказала она и плюнула ему под ноги. - Наставили в кооперативном дворе гаражей! Все часткову скажу! За квартиру никогда не плотишь... тоже еще... чеаэк!..
Фирфаров хотел было поставить обнаглевшую дворничиху на место, но что толку связываться с полуграмотной бабой!
Мокрый холодный ветер дунул из подворотни, и он вдруг вспомнил, что завтра-то уже осень, первое сентября. Фирфаров постоял еще немного у ворот, поежился и пошел домой.
