Человек-эхо и еще кто-то - [20]

— И как я вам? — Марио спрыгнул со стула, стал разбирать свое сооружение.

— Для кинопробы, возможно, годитесь. Но я не режиссер. Биолог, Сьюзен Маккали, если вас интересует.

— И на том спасибо. Вы первая, кто сразу назвал себя. Или здесь не принято представляться?

— Как вам сказать… В каждом доме свои порядки. Мы все больше значим по обязанностям, чем по именам, так что не удивляйтесь, потом привыкнете. Полковника вы уже знаете. Если услышите «Кормилица» — это я.

— По части, значит, питания?

Сьюзен засмеялась.

— Приблизительно так.

— Боюсь, мне трудно будет называть вас Кормилицей. Слово какое-то…

— Нормальное слово, — перебила она и подошла ктелефону. Приглашу коллег, если не возражаете. — И в трубку: — Приходите, я у него.

«Коллеги» были, видимо, где-то поблизости. Через две-три минуты вошли двое, в таких же голубых халатах и шапочках, что и Сьюзен.

Поначалу, пока они стояли рядом, Марио показалось, что перед ним если не близнецы, то по крайней мере родные братья. Одного роста, примерно одних лет, одинаково сложены и уж совсем схожие лица. Но стоило им разойтись — и сходства как не бывало. Тот, что справа (Жан Трене — представила его Сьюзен), шагнул порывисто, стремительно, будто взял спринтерский старт. Не в пример ему Эгон Хаген (его тоже назвала Сьюзен) переместился, даже не поколебав воздуха, — мягким женским шагом; он, казалось, плыл, а не ходил. Присмотревшись, Марио найдет в них потом больше различий, чем схожего, и все же первое впечатление останется: два сапога — пара.

Голубые халаты обошли его с двух сторон, словно так им удобнее было рассматривать — одному справа, другому слева. Откровенно, не заботясь о приличиях, они глазели на него, как на морское чудо, случайно попавшее в их сети.

— Что ж, ему видней, — пробормотал непонятное Трене и с тем направился к двери.

— Извините, дела, — поплыл за ним Хаген.

Знакомство, видимо, закончилось. Марио мрачно посмотрел им вслед.

— Вы чем-то недовольны? — невинно спросила Сьюзен.

— Они заслуживают хорошей взбучки.

— Ого! Да вы агрессивны… Постарайтесь принять нас такими, какие мы есть. И не осложняйте, смотрите проще. Ведь мы теперь в одной упряжке.

— Если вы Кормилица, то кто они?

— Жан — Учитель, а Эгон — Доктор. Вам это что-нибудь говорит?

Он смотрел на нее, ожидая продолжения. Должна же она догадаться, что именно хочет он услышать от нее. Если здесь не сумасшедший дом, то какую роль уготовили ему в этом шутовском раскладе званий и должностей?

Но она не поняла или не захотела понять.

— А я? Кто тогда я? Или пока еще вне игры? — не отступал он.

— Разве вам не сказали? — Она изобразила удивление. — Вы — Сын.

— Занятно. Почему не внук, не шурин или какой-нибудь племянник? Если сын, то, интересно, чей.

Сьюзен — и это казалось странным — вполне серьезно воспринимала его вопросы и отвечала без тени улыбки. Она слышала в них нечто другое, скрытое и недоступное для него самого. Где-то был иной мир, со своими реалиями, о которых он даже не имел понятия, и получалось так, что говорили они вроде бы об одном и том же, но из разных миров и потому совсем не однозначном.

— Мне трудно сейчас объяснить, вернее, вам трудно пока понять. — Сьюзен пыталась навести хотя бы условные мосты взаимопонимания. — Что бы я ни сказала, вызовет лишь недоумение. Вдруг еще испугаетесь. Вы не из нервных? Лучше подождать. Освойтесь, осмотритесь. Для начала побродите по Беверли и возьмите кого-нибудь в провожатые, попросите того же Полковника.

— А если вас?

— Могу, пожалуйста, и я, только не сейчас…

Ее перебил писк зуммера. Сигнал возник, казалось, из воздуха, и Марио задержал дыхание, пытаясь угадать, откуда идет звук. Сьюзен отвернула обшлаг рукава, обнажив циферблат часов.

— Зовут, надо идти. — Ее словно подменили: стала суетливой, заторопилась. — Хотите, ждите, после шести,

… на ранчо они приехали затемно. С трудом подбирая слова, они объяснили, что жить он будет здесь и что теперь он их сын, а они его родители. Женщина с усталым лицом и большими печальными глазами все пыталась улыбнуться и для чего-то спросила, стесняясь своего вопроса:

«Ты согласен?» У Марио не хватило сил разомкнуть спекшиеся губы, он был раздавлен свалившимися на него переменами. «Чего уж там, куда теперь деваться, согласен», — ответил за него высокий сутулый мужчина и обратился к женщине:

«Ты давай, жена, накорми нас, время ужинать».

Каким-то внутренним слухом Марио уловил значение слова «нас», приобщившего его к мужской половине дома. Он побрел вслед за мужчиной мыть с дороги руки…

— Я ведь уже трижды был сыном, — сказал он Сьюзен, когда они, встретившись после шести, шли по парку. — Родителей не помню. Потом были приемные. Вначале какая-то женщина, тоже не помню, говорят, она вскоре куда-то подевалась. Из приюта меня взяла чета фермеров. И опять не повезло. Через месяц, я и привыкнуть не успел, несчастный случай…

— Сгорели в автомобиле, и бедняжку Марио вернули в приют, — досказала Сьюзен. — Везучим вас не назовешь, рок какой-то…

Он пожалел, что ударился в воспоминания. Не мог свыкнуться с тем, что здесь все о нем знают.