Человек без страха - [17]

– Совершенно верно, – солгал я и пожалел об этом.

Пожалел потому, что заметил присутствие еще одного слушателя. Опасаясь прервать разговор, я время от времени поглядывал на дверь в главный холл и, как ни странно, не сразу увидел, что она приоткрыта примерно на ширину ступни, но две вещи я увидел совершенно отчетливо: во-первых, в главном холле горел свет, и, во-вторых, кто-то одной рукой обхватил дверной косяк, а другой пытался приоткрыть дверь.

До боли знакомые форма пальцев и блеск розовых ногтей… Это была рука Тэсс.

Пальцы еще немного повоевали, крепко сжали косяк и затем исчезли. Тихо щелкнув, дверь закрылась. Никто из Логанов ничего не заметил.

– А теперь иди, – сказала Гвинет, отступая в сторону, – и посмотри, совершила ли я что-то дурное. В кабинете никого нет.

Она была права.

Логан вошел в кабинет. Он даже проверил, все ли окна закрыты изнутри. Больше всего ревнивого мужа, как, впрочем, и меня, беспокоила головоломка с ключом без замка. Если только женщина не была романтичной лгуньей – судя по мечтательному выражению глаз, это было вполне возможно, – ключ должен иметь какое-то значение. Но в кабинете не было замков. Там было пусто – ни души, ни призрака. Слабый свет освещал коврики на полу, кирпичную стену камина с поблескивающими рядами пистолетов, стол с пишущей машинкой, плетеные стулья, книжные полки, радиолу и великолепную модель парусника.

Логан хоть и был полусумасшедшим, но все же не полным идиотом. Он не поворачивался к нам. Его поношенный фланелевый халат, словно горб, собрался в складки на плечах. Он прошаркал в своих кожаных тапочках от камина к столу. Было видно, что он принял двойную дозу снотворного и теперь не мог пересилить его действие. Гвинет, прекрасная и романтичная, с густой копной блестящих каштановых волос, покрывающих плечи, подошла к нему и успокаивающе погладила. Внезапно Логан тяжело плюхнулся в плетеное кресло и закрыл глаза руками.

Трагедия произошла на следующее утро, сразу после завтрака.

Глава 6

Я спустился к завтраку с головной болью и неприятным привкусом во рту.

Хотя часы показывали половину десятого, казалось, никто в доме еще не пошевелился. Утро было сырое, хмурое, но необычно теплое для начала года. В холле на первом этаже – надо заметить, мрачноватом месте – уже пахло весной. Утренняя почта с «Таймс» и «Дейли телеграф» грудой лежала на дубовой скамье у камина. Там была телеграмма для меня. Ее отправили еще позапрошлым вечером, но, если кто-то в деревне мечтает телеграмму, отправленную после пяти часов вечера, получить в тот же день – зря. Послание было от Джулиана Эндерби, единственного отсутствующего гостя. В нем говорилось, что он предполагает приехать утром и просит передать привет Тэсс.

Я положил телеграмму на скамью и взял «Таймс» и «Телеграф». В столовой в гордом одиночестве завтракал Энди Хантер.

– Доброе утро, – проворчал он безо всякого энтузиазма.

– Доброе утро. Хорошо поспал?

– Как король, – вызывающе ответил Энди.

– Не видел или не слышал ничего необычного?

– Ничего.

Однако нельзя было сказать, что он хорошо выспался: выдавали темные круги под глазами. Ножом и вилкой Энди тыкал в кусок бекона, гоняя его по всей тарелке, словно играл в какую-то игру.

Я положил газеты на стол, подошел к буфету, взял яичницу с грудинкой, налил кофе – его ароматный парок так хорош при головной боли! Я сделал глоток прекрасного напитка и спросил:

– Еще кто-нибудь встал?

– Логан.

– Логан? – Я был так поражен, что не удержался и переспросил: – Ну и как он?

– Энергичный и жизнерадостный. Закончил завтракать в девять, отправился на утреннюю прогулку. Вернется ровно в десять – точно по расписанию – и будет отвечать на корреспонденцию. Сегодня утром получил шесть писем. Боже мой, только представь себе: шесть!

Энди колебался. Аккуратно положив на тарелку вилку и нож в определенном положении, что означало: он закончил есть, Энди взял другую вилку и стал вертеть ее в руках.

– Слушай, Боб.

– Да?

– Миссис Логан, – сказал Энди, старательно вычерчивая вилкой какой-то рисунок.

– А что с ней?

– Чертовски привлекательная женщина, правда?

Я выронил нож и вилку.

В столовой «Лонгвуд-Хаус» потолок был намного выше, чем в остальных комнатах. В нее нужно было спуститься по лестнице в два марша, поэтому в спальнях наверху пришлось уменьшить потолки до двух с небольшим метров. Столовая представляла собой длинное и очень просторное помещение, отделанное черными панелями, сверкающими, как кошачья шерсть. Два больших окна выходили на подъездную аллею, на восточной стороне находилась дверь в библиотеку. С центральной балки на потолке свисали железные цепи, достаточно массивные для того, чтобы выдержать вес люстры, подобной той, что висела раньше и однажды задавила проворного дворецкого.

Сегодня окна столовой были открыты, и в комнату проникал легкий ветерок с запахом земли и травы. Слушая Энди, я обратил внимание на люстру. Она слегка покачивалась и подрагивала. Я вспомнил слова деда, однажды сказанные мне: мол, в старых домах большие люстры, независимо от их веса, качаются даже от малейшего движения воздуха.

Я посмотрел на Энди и вдруг подумал, а что, если бы обеденный стол находился на полметра левее? Мой друг оказался бы как раз под люстрой. Но мгновенная мысль тут же ушла. Я с интересом смотрел на Энди совсем по другой причине. Ничего не оставалось, как сочувственно вздохнуть.