Человек бегущий - [6]

Впрочем, конечно, не только из-за нее. Чтобы он и из-за бабы голову терял!.. Рок-группа была только частью его большого плана, который он решил осуществить еще в восьмом классе. Только тогда плана не было, было лишь желание, а сам план появился позднее, оформился, так сказать, окончательно. Хотя дело было, разумеется, в другом. Борик мечтал захватить власть в школе. Нет, не явную власть, которая годилась только директору, завучам, учителям и комитету комсомола. Такой власти ему и даром не надо. Да и власть ли это? Что, собственно, они могут? Оценки ставить? Характеристики давать? Прорабатывать на собраниях? Кому нужны их оценки-то? Жалкой кучке отличников, которые мечтают о высшем образовании? Разве только им… Но не они в школе погоду делают. Борик мечтал завладеть большинством. А большинству — им чего попроще, им бы билетик в рок-клуб достать или хотя бы на выступление собственного «Завета» попасть — тоже мечта кое для кого несбыточная, им бы прикинуться, в смысле приодеться помоднее, побалдеть на дискотеках, им бы выклянчить у предков на магнитофон, стереонаушники, где-нибудь отхватить кассету с записью «Антиквара» или «Градуса», или, на худой конец, «Фиаско» с «Содомом» и кейфовать на тахте, глядя в потолок, им бы походить толпой в черном, им бы цепи на шею, булавки, заклепки в одежду, волосы торчком и в рыжий и в зеленый цвета, им бы серьгу в ухо и потусоваться у метро, ловя взгляды прохожих, им бы так, как вообще модно, как все и чтобы как бы свое, им бы выделиться тоже, выпендриться, высунуться, хоть по пояс. Это Борик знал точно, потому что давно на этом дела делал. Ну тому же Груне-меломану из восьмого «Б», ну что ему оценки и характеристики, что разбираловка на педсоветах и собраниях-заседаниях? Он ведь прост, этот убогий Груня, прост и противен, но нужен, полезен, необходим. Потому что таких, как он, не один, не два, а имя же им легион. И пусть отличники и примерные становятся поэтами и композиторами, как Алекс, пусть выбиваются в люди, в академики, в инженеры и капитаны. Ну сколько их будет всего, сколько всего наберется? Единицы, десятки, сотни?.. А Груня — это миллионы, это повара и шоферы, рабочие и строители, это труд, но и досуг, за который надо платить, платить деньгами, полученными за труд, это настоящая власть, доступная, реальная, опьяняющая, потому что это — большинство. Но это потом — труд, профессии, повара и шоферы, а пока школа, и все как бы равны, неотличимы в массе, и кто их знает, что из них выйдет в будущем, там, за их дурацким порогом, в их большой жизни… Борик давным-давно понял, а чего не понял, спросил у отца, — короче, ему было, ясно, что жизнь одна, не делится, она и большая, и маленькая, и высокая, и подлая, и красивая и постыдная. И тогда он задумал этот эксперимент с захватом власти, но не явной, которая тяготит своих же носителей, он решил попробовать, потому что надо же когда-то начинать. Почему не сейчас? Во всяком случае, если что и сорвется, хотя не должно, то сейчас безопаснее всего — какой с него спрос, со школьника, с ребенка? А если не сорвется? Если получится? Это же такое, такое!.. Одна мысль об этом пьянит похлеще любого вина. Ради этого стоило жить, трудиться, ломаться и горбатиться. Потому что если получится, то окупятся все труды сторицей. Ведь что деньги? Это власть. А как она дается? С помощью денег. Круг замыкался. Все было просто.

Каждый вечер Борик подсчитывал прибыль, каждое утро вспоминал, чей черед возвращать ему долг. А в должниках у него ходило полшколы, и чтобы всех упомнить, ему не надо было, как раньше, заглядывать в тетрадочку. Он просто натренировал память и всех теперь держал в голове. Вот они, тут, в его черепной коробке, сидят, как в клеточке, и никуда уже им не деться, пока не расплатятся. Он помнит, помнит, помнит! Он считал, что у него была теперь память властелина. Собственно, тренировки продолжались недолго — год или полтора, и взялся за них он совсем по другому поводу. Тогда он учился в шестом классе, поторговывал еще по самой что ни на есть мелочи — вспоминать стыдно! — марки там, значки, фирменные пуговицы, лейблы на штаны или рубашки, зажигалки, американские сигареты, жвачка не отечественного, разумеется, производства, шариковые ручки… Как-то раз толкнул выгодно кроссовки, так счастлив был до безобразия. Одно слово — простота. Но времени свободного и тогда было мало: бизнес, школа, шахматы. Позарез понадобился способ сократить хотя бы время подготовки домашнего задания. В общем, кто ищет, тот всегда найдет. Да и нужно-то было всего-навсего внимательно слушать учителя, опять же не целый урок, а лишь когда новый материал объясняли, стараться, значит, запомнить с первого раза. В принципе просто ведь, как все гениальное, наверное, даже примитивно. И главное — этому уже не отец его научил. Сам он дошел, своей башкой. Отец только подсказал потом, какие книжки почитать о воспитании и тренировке памяти, назвал самые первые упражнения, даже пошутил тогда, что лучше, мол, всего в преферанс играть, масти и карты вышедшие и оставшиеся запоминать, но есть и другие, более приемлемые способы. Например, идешь мимо витрины магазина, глядишь в оба глаза, миновал ее и стоп, пытаешься в уме перечислить все, что в этой витрине было, а потом возвращаешься и проверяешь, не упустил ли чего. Или входишь в незнакомую комнату, оглядываешь ее и тут же выходишь, а потом пробуешь воспроизвести в уме все, что увидел: величину комнаты, цвет обоев, число стульев, форму оконной рамы, люстру, книги на полках… Борик уже давно перед тем, как заснуть, не только подсчитывал прибыль, но и вспоминал все дела, провернутые за истекшие сутки, кропотливо восстанавливал в памяти лица людей, с которыми общался, их слова и свои ответы, даже походя пойманные на переменах отрывки чужих разговоров, старался догадаться, что упущено, докопаться до смысла, даже запахи иногда всплывали в его напряженной, тренированной голове. В общем, все это потом уже пригодилось и для учета долгов, и в шахматах, чтобы на разряд выйти.