Человеческая природа и социальный порядок - [82]

Но сущность нонконформизма как личной позиции состоит именно в действии вопреки, или в духе противоречия. Люди от природы энергичные испытывают удовольствие от гипертрофированного чувства собственной значимости, сознательно не делая того, к чему призывают их обстоятельства или другие люди. Самоутверждаться и во всем поступать по-своему для них наслаждение, а если другие имеют что-то против этого, они еще более уверяются в своей правоте. Осуждение окружающих взбадривает, подобно восхождению по горной тропе наперекор ветру, — человек ощущает себя хозяином своих поступков, чувствует особую остроту бытия. Таким образом, чувство я, когда оно чем-то угнетено или вынуждено защищаться, предпочитает избегать всего необычного и не выделяться; когда же оно на подъеме и полно энергии, оно побуждает нас поступать наоборот, точно так же как мы когда то мечтаем о прохладе, то о месте у огня — все зависит от самочувствия. Описанное выше легко заметить в поведении бойких детей: они изо всех сил стараются все делать по-своему и с удовольствием поступают вопреки всем возражениям. Эта же черта составляет одно из наиболее глубоких и существенных различий между народами и отдельными людьми. Управляемая рассудком и волей, эта страсть к непохожести переходит в уверенность в своих силах, в самодисциплину и неизменное упорство в достижении поставленной цели — в качества, которые особенно усиливают выдающихся людей и народы. В этом источник как рискованных предприятий, изысканий и стойкости во всякой деятельности, так и неистовой защиты личных прав. Сколь многим история англосаксов обязана присущей этому народу настойчивости! Именно она произвела на свет первопроходца-покорителя, который постоянно стремится вперед, чтобы расчистить для себя место, и который не любит, когда его беспокоят те, на кого его власть не распространяется. В своих владениях обычный человек сильнее ощущает себя хозяином жизни. Он окидывает взором свои поля и дом, свою жену и детей, своих собак, лошадей, скот и говорит: «Я сделал все это — оно мое». Он испытывает гордость при виде всего того, что добыто собственными трудами.

Разве не благородно, подобно Колумбу, оставшись в одиночестве, вести корабль на запад в неизведанные дали, или, подобно Нансену, класть судно в дрейф среди льдов до Северного полюса? «Оставайтесь верны своим принципам, — говорит Эмерсон, — и поздравьте себя, если совершили нечто странное и экстравагантное и возмутили болото благопристойности». «Victrix causa diis placuit, sed victa Catoni»[120] — в этой эпиграмме нам импонирует мысль, что человек восстал против самих богов и пренебрег естественным ходом вещей. О душах тех,

«… that stood alone,

While the men they agonized for hurled the contumelious stone»[121],

не нужно думать как о дарах самопожертвования. Многие из них наслаждались как раз одиночеством и обособленностью, а также своей дерзостью и упрямством. Это не самопожертвование, а самореализация. Конфликт для деятельной души необходим, и, если бы удалось создать социальный порядок, блокирующий всякий конфликт, такой по рядок неминуемо развалился бы как не соответствующий человече кой природе. «Быть человеком — значит не соглашаться».

Я думаю, что люди идут на всякого рода смелые предприятия, пример, на участие в новых и не опробованных филантропических проектах, из любви у риску и приключениям, любви практически того же рода, что вела на поиски Северного полюса. Неправильно и непродуктивно мнение, будто «добро» творится по мотивам, радикально отличным по своей сути от тех, какие движут обычной человеческой натурой; и я полагаю, что даже лучшим из людей далеко до воображаемо-идеальных. Реформаторство и филантропия привлекательны для сознания по двум причинам. Во-первых, конечно, из-за желания совершить нечто достойное, дать выход сокровенным чувствам, которые игнорируются обществом, помочь угнетенным, продвинуться на путях познания и т. п. Во-вторых, за всем этим стоит смутная потребность самовыражения, творчества, обретения глубинного опыта, без чего жизнь кажется пустой и пресной. И люди, наделенные изощренным воображением, возможно, захотят удовлетворять свою тягу к новизне и дерзновенному риску не на довольно избитой стезе войн и исследований, но в новых и неизведанных областях общественной деятельности. Вот почему иногда в домах призрения и благотворительных организациях можно встретить людей из той самой породы, что возглавляли Крестовые походы в Палестину. Я говорю не наобум, ибо знаю нескольких людей такого, как мне кажется, склада.

Нонконформизм в его второй форме можно считать отсроченным конформизмом. Бунт против влияния общества здесь лишь частичный и кажущийся; и тот, кто, казалось бы, выбивается из общего ритма, на самом деле шагает под другую музыку. Как сказал бы Торо, он слышит Другого барабанщика. Если юноша отвергает карьеру, которую его родители и друзья считают для него наиболее подходящей, и упорно занимается чем-то для них совершенно фантастическим вроде искусства или науки, то дело тут явно в том, что он живет наиболее насыщенной жизнью вовсе не с теми, кто рядом с ним, а с теми, о ком он узнал из книг или, возможно, кого видел и слышал лишь мельком. Окружение человека, в смысле подлинного социального влияния, вовсе не столь определенно и очевидно, как это часто полагают. Среда, в которой мы действительно живем, состоит из тех образов, которые чаще всего присутствуют в наших мыслях, и для энергичного, развивающегося сознания они, вероятно, суть нечто совершенно отличное от того, что непосредственно дано в чувственном опыте. Группа, с которой мы себя отождествляем и стандартам которой стараемся соответствовать, избирается нами по внутренней склонности из множества всех доступных нам личных влияний; и покуда мы более или менее самостоятельно подбираем себе круг ближайшего общения, мы проявляем нонконформизм.