Человеческая природа и социальный порядок - [113]

Не стоит слишком поспешно переносить эти представления на интеллектуальную и социальную жизнь человечества, однако несомненно и то, что человеческие характеры являют собой и такие отклонения, нередко непредвиденные и непредсказуемые, которые, с одной стороны, обнаруживают себя в лидерстве и гениальности, а с другой — в умственной слабости и дегенерации. Вероятно, одного не бывает без другого, хотя, как я полагаю, личностные отклонения во многом можно поставить под разумный контроль.

Тот факт, что все формы человеческой ущербности могут быть рассмотрены с одной общефилософской точки зрения, является одной из причин, по которым мы можем назвать их общим термином — дегенерация. Другая причина состоит в том, что обстоятельное исследование этой проблемы все больше и больше подталкивает нас к выводу, что такие явления, как преступность, бродяжничество, идиотизм, умопомешательство и алкоголизм, имеют, в значительной степени, одну и ту же причину и, таким образом, практически выступают сторонами единого целого. Это подтверждает и изучение наследственности, которое показывает, что врожденные порочные наклонности обычно проявляются, частично или все сразу, у следующих поколений или индивидов одной родовой группы; то же самое мы наблюдаем и при изучении социальных условий: там, где эти условия неблагоприятны, как, например, в трущобах больших городов, все формы дегенерации получают широкое распространение. Третья причина использования специального термина состоит в стремлении к более беспристрастному, чем до сих пор, изучению этой проблемы, а это во многом возможно лишь посредством терминологии, максимально свободной от не относящихся к делу подтекстных значений. Многие из слов, которые мы обычно используем, такие, как испорченность, злостность, хулиганство, преступление и т. п., отражают специфический взгляд на эти явления: религия, например, может расценивать их как грех или добродетель, юриспруденция — как преступное или законное деяние и т. д. В отличие от них слово «дегенерация» предполагает научную нейтральность термина.

Меня не слишком заботит, насколько оправданно употреблять в данной связи именно слово «дегенерация», могу лишь сказать, что я не знаю более подходящего и менее спорного слова. Оно происходит конечно же от слова degenerare, состоящего, в свою очередь, из de и genus, и обозначает, прежде всего, отклонение от некоторого общетипического образца. Это слово не так уж редко встречается в английской литературе и обычно означает неполноценность, неспособность быть достойным своих предков: так, мы говорим о вырождении поколения и г. п. С недавних пор оно вошло в употребление для обозначения любого рода явной и хронической умственной отсталости или ущербности. Я не вижу никаких препятствий для такого употребления данного слова, разве что мне представляется сомнительным, что об интеллектуально или нравственно деградировавшем человеке в любом случае можно сказать, будто он опустился с какой-то более высокой ступени. Можно обоснованно оспорить оба полюса этого отношения, только в этом нет особой нужды.

Я использую выражение «дегенерация личности», чтобы описать состояние тех людей, характер и поведение которых находятся явно ниже образца или уровня, расцениваемых в господствующем мнении группы в качестве нормы. Даже если приходится признать, что у группы нет сколько-нибудь четкого определения нормы, дело здесь обстоит примерно так же, как и с большинством определений интеллектуальных и социальных феноменов. Нет никакого четкого критерия того, что с интеллектуальной или социальной точки зрения следует считать нормальным, а что нет, но при этом существуют обширные и составляющие проблему для общества слои людей, дегенерация которых не подлежит сомнению, — это идиоты, умственно отсталые, сумасшедшие, алкоголики и преступники; и никто не станет отрицать важность исследований того общего явления, разновидностями которого выступают эти человеческие типы.

В основе своей это явление носит всецело социальный характер; дегенерация возникает исключительно при определенном отношении между личностью и остальной группой. Независимо от того, какие интеллектуальные или физические особенности вызывают это отношение, они в любом случае предполагают непригодность к нормальной деятельности в обществе — именно в этом и заключается суть дела. Единственным ощутимым (и не слишком точным) критерием в такой ситуации является реально-успешная и адекватная социальная деятельность личности, и особенно устойчивое отношение к человеку со стороны группы. Мы вполне справедливо согласились бы с тем, чтобы назвать преступника дегенератом — главным образом потому, что его ненормальность настолько очевидна и вызывает столь сильное беспокойство, что нам представляется необходимым что-то в связи с этим предпринять; так что общественное мнение со всей определенностью и официально ставит на таком индивиде соответствующее клеймо. Но даже этот решительный приговор может быть в некоторых случаях пересмотрен с позиций более зрелой и умудренной человеческой мысли: так, многие из тех, кто, подобно Джону Брауну, были казнены как злодеи, теперь почитаются как герои.