Человечек в колбе - [19]

Так прошло четыре года, отпуск кончился. Мессинский совет предложил Мальпиги продлить контракт еще на четыре года. Мальпиги ничего не имел против. Он отправился в Болонью, чтобы попросить новый отпуск, а заодно устроить и кое-какие семейные дела.

Болонья встретила ученого с большим почетом, но в Мессину его не отпустили.

— Он слишком знаменит для Мессины, — говорили университетские заправилы.

5

Мальпиги остался в Болонье.

Он и тут работал без отдыха. Кости, мозоли, зубы — все ему было нужно знать. Он изучал даже подагру, впрочем, делалось это не только из чисто научного интереса: Мальпиги начал понемножку страдать от этой пакостной болезни.

Сильно переутомившись, он отправился на несколько недель в Венецию и Падую, а когда вернулся из путешествия, то нашел на своем столе письмо.

Лондонское королевское общество просило Мальпиги принять участие в работах общества. Особенно же его просили: 1) продолжить исследования по анатомии растений и 2) исследовать строение тутового шелкопряда.

Мальпиги был очень польщен этой честью. И потом — новая тема для исследования: шелкопряд.

«Как это я не додумался до него раньше? Ведь это же так интересно — анатомия бабочки и гусеницы!»

Мальпиги ответил обществу благодарственным письмом.

«Анатомию шелковичного червя я пришлю вам в самом скором времени», — писал он.

И тотчас же засел за дело. Сотни червей заползали теперь по веткам тутовника, наложенным в его комнате на особых полках.

Он проработал всего несколько дней и уже успел увидеть столько, что у него голова кругом пошла и глаза разгорелись.

— Да там есть все, что хочешь! — восклицал он, распластав червя. — Там и кишки, и трубки, и железы, и нервы, и сердце…

Особенно его очаровывали железы. (И, правда, шелковичные железы гусеницы были прелестны). А когда дело дошло до кишечника бабочки, то Мальпиги вытаращил глаза.

У кишки, приблизительно посредине, был целый пучок длинных слепых придатков-трубочек.

— Слепые кишки… Но почему так много?..

Мальпиги принялся распутывать запутанные трубочки. Он осторожно растягивал их иголками, расправлял, старался сохранить все до одной. Трубочки обрывались, перепутывались снова.

Несколько десятков бабочек перепортил Мальпиги, но добился своего.

— Если это слепые кишки, то почему их столько? — сомневался он.

Тут на миг пришла ему в голову мысль:

— А может быть их число соответствует в какой-нибудь степени числу ног? Ведь у человека ног только две, а тут — шесть.

Но только на миг мелькнула эта вздорная мысль. У собаки четыре ноги, а слепая кишка — одна.

Мальпиги улыбнулся, взял в руки иголочки и снова нагнулся над бабочкой.

Дыхательные трубочки насекомого его заинтересовали не меньше придатков кишки.

— Как они похожи на… трубки растений, — нерешительно шептал он. — Как похожи… Кончу с этими червями и снова займусь растениями…

Через два года Королевское общество в Лондоне получило работу Мальпиги. Тут было и описание анатомии гусеницы, и описание превращения ее в куколку, описание строения куколки и бабочки.

Прочитав работу, почтенные члены общества долго шептались, а потом единогласно признали, что Мальпиги — замечательный ученый.

— Вы только посмотрите, как тонко сделаны рисунки!..

— Нет, что рисунки! А описание… Такие мелочи, такие детали, и…

— О, это великий искусник!

— Ведь он описал гусеницу шелкопряда так хорошо и подробно, что мы знаем теперь ее лучше, чем корову или лошадь.

Общество избрало Мальпиги своим членом. А чтобы почтить его еще больше — повесило портрет итальянца в одной из своих зал.

Сваммердам^[18], тоже большой искусник по части потрошения насекомых, прислал Мальпиги свой «почтительный привет».

А Мальпиги, разделавшись с шелкопрядом, принялся за растения. Должен же он был отблагодарить общество, так благосклонно встретившее его.

Летом он переехал на дачу в окрестностях Болоньи. Мальпиги сидел и работал, а жена его приносила ему то листик, то веточку, то цветок.

— Что это за мешочки? — уставился он на препарат. — Весь лист состоит из них.

А там мешочки оказались и в корнях, и в нежной коре, и в стебле, и даже трубки, которые его так интересовали когда-то, и те состояли из мешочков. Правда, они были длинны и узки, но все же это были мешочки.

Эти мешочки долго беспокоили Мальпиги. Он разыскивал их всюду, но значения их так и не понял.

— В теле животного таких мешочков я что-то не видел. Неужели это особое свойство растений?

Не миновали его внимания и галлы на листьях дуба. Он начал искать мешочков и в этих галлах, но нашел нечто совсем другое.

Он увидел, что это своего рода «болезнь», что виновник этой болезни — крохотное насекомое с четырьмя прозрачными крылышками — орехотворка.

— Конечно, она кладет сюда яйца! — решил Мальпиги. — Откуда же иначе возьмется в галле ее личинка?

Он не стал тратить времени на орехотворку, а поручил заняться выяснением этого вопроса своему ученику Валлиснери.

Валлиснери оказался достойным учеником Мальпиги. Он разобрался в путаном деле, нашел яички орехотворки и проследил ее развитие.

Имя Валлиснери редко встречается в теперешних научных книгах. Но его знают многие. Правда, никому из них и в голову не приходит, что это — он. Все любители аквариумов знают аквариумное растение — валлиснерию, с ее длинными зелеными листьями, похожими на узкие ленты. А ведь название этому растению дано именно в честь Валлиснери.