Человечек в колбе - [16]

2

Было бы большой ошибкой искать в детстве Мальпиги признаков его гения. Он рос обычным мальчишкой, как и все мальчуганы, лазил по деревьям и рвал штанишки; как и всем мальчишкам, ему за это влетало от матери. Его любознательность не выходила за пределы обычной для его возраста. Он отрывал головы кузнечикам, смотрел, что там внутри у больших жуков и тараканов. Конечно, многие могут сказать — «он имел с детства склонность к исследованиям». Ничуть!

Веселые прогулки по садам окрестностей Кревалькоре, небольшого местечка близ Болоньи, набеги на виноградники и фиговые деревья, таинственные прогулки, после которых мальчик являлся домой с руками и лицом такого цвета, как будто он только что умылся копировальными чернилами (это значило, что он не обошел вниманием тутового дерева: его ягоды очень вкусны), драки с товарищами и все то, что наполняет день бойкого мальчишки, скоро кончились.

«Марчелло — так звали Мальпиги — двенадцать лет, пора учиться». И отец поместил его в школу. Скучно было сидеть и слушать о латинских склонениях и спряжениях. Солнце глядело в окна, манило наружу, звало к деревьям, садам и рощам. Но Марчелло добросовестно зубрил все эти десятки неправильных глаголов, все эти вороха склонений и спряжений. Вместо песенок он распевал теперь, идя домой, латинские предлоги, требующие винительного падежа, а «аблативус абсолютус» выкрикивался с не менее воинственным пылом, чем крик вставшего на боевую тропу индейца. Марчелло был очень прилежен, и учителя ставили его многим в пример.

К семнадцати годам Марчелло постиг все премудрости грамматики латинского языка и прочих столь же важных тогда наук. Он, правда, ничего не знал о том, как работает его желудок, не знал, в каком боку у него печень, не знал, чем отличается кипяченая вода от сырой. Но зато он ловко управлялся со всякими «логиками» и «риториками».

— Учись прилежно, — наставлял его отец. — Помни — вас много, а я один.

И когда Марчелло перед отъездом в Болонский университет прощался с четырьмя братьями и тремя сестрами, престарелой бабушкой и матерью, он вспомнил это наставление отца.

Болонья не плохо встретила молодого студента (ему было тогда всего семнадцать лет). Профессор философии Фрагаческо Натали принял Марчелло под свое покровительство. Изучение Аристотеля и других греческих мудрецов быстро двинулось вперед. Но…

Не прошло и двух лет, как Мальпиги пришлось оторваться от науки. Умерли, один за другим, его отец, мать и бабушка. Нужно было ехать домой.

Марчелло захватил с собой кое-какие книжки, рассчитывая почитать в свободное время, но — какое там «свободное время»! Он завертелся, как белка в колесе, устраивая дела с наследством и пристраивая своих братьев и сестер. Книги греческих мудрецов пылились на полке.

Повозившись с делами, Марчелло передал их дяде.

— Все важное сделано, — сказал он. — А с мелочами, дядя, вы справитесь и без меня.

И нагнувшись семь раз (братья и сестры) для поцелуя, он укатил в Болонью продолжать прерванное занятие — знакомство с древними греками.

Через два года он снова отправился на родину. Но на этот раз визит не затянулся, и он вскоре же вернулся в Болонью.

С философией было покончено. Нужно было выбирать себе какую-нибудь специальность, ибо философия была только подготовкой.

— Бери медицину, — сказал ему Натали. — И интересно, и деньги заработаешь.

Марчелло послушался разумного совета. Деньги ему были очень нужны (помните братьев и сестер), а шум, поднявшийся вокруг кровообращения, сильно заинтересовал Марчелло.

— Я буду врачом, — сказал он вслух.

«И я сделаю открытия не хуже гарвеевских», — подумал он про себя.

Мальпиги очень хотелось открыть что-нибудь особенное.

Наивный мечтатель! Он не знал того, что за открытия в стиле Гарвея он получит не награды, а неприятности, а вместо криков: «Да здравствует…» его встретит вой и рев: «Безбожник! Еретик!» Но — он был молод…

Теперь учителями Мальпиги сделались два профессора — Массари и Мариани. Они были довольно свободомыслящими людьми. И понятно, что люди благонамеренные косились на вольнодумцев.

А вольнодумцы Массари и Мариани не унимались.

Они устроили даже «Анатомический хор». Название несколько странное для нашего уха, но не подумайте, что это был хор из студентов-медиков. Нет! Это был кружок, где делались доклады и сообщения.

Мальпиги работал изо всех сил. Его подстегивало не только рвение исследователя. Нет! Дело в том, что он влюбился в сестру Массари, а жениться на ней, не имея диплома, было, очевидно, нельзя. Мы не знаем, кто не хотел этого: сам ли Марчелло, или прекрасная итальянка-невеста, или ее высокоученый брат.

Проучившись медицине до 1753 года, Мальпиги защитил свои «тезисы». Он получил степень доктора медицины, а с ней и руку сестры своего учителя.

В это время внезапно умер Массари. Хорошо еще, что в «Анатомическом хоре» был запасный регент — Мариани, который и взял на себя управление этим предприятием.

Ученые враги не унимались. Они строили Мальпиги всяческие козни, они старались сманить его пациентов, сплетничали о нем, пытались поссорить его с начальством. А когда Мальпиги получил предложение читать лекции по медицине в Высшей Болонской школе, то его враги подняли вой. Тут как раз подоспело приглашение от тосканского герцога Фердинанда II. В Пизе была открыта новая кафедра — теоретической медицины. Мальпиги с радостью ухватился за это предложение и в том же году (1656) переехал в Пизу.