Человечек на стене - [29]

Присмотритесь, ребята, к предметам, которые вас окружают, и вы увидите, что они не одного, привычного для вас цвета. Вот, например, обычная белая чашка. Белая чашка — значит, она белого цвета? Оказывается, нет. Если она стоит на зеленой скатерти, то ее нижняя часть имеет зеленоватый оттенок рефлекс. Рядом с чашкой лежит красный помидор. Он тоже отбрасывает на чашку свой цвет. Поэтому рисовать ее чисто белой нельзя, нужно нанести на рисунок все те цвета, которые вы увидели.

Цвет предмета изменяется и от фона, на котором предмет находится. Можете это сами проверить. Вырежьте величиной с пятикопеечную монету несколько бумажных кружков и раскрасьте их в желтый цвет. Затем возьмите три листа бумаги — синий, желтый, красный — и положите на каждый из них по кружочку. Кружок на синем фоне будет казаться желтее, чем на красном и желтом. Если вы проделаете то же с зелеными кружочками, то окажется, что на красном фоне они будут выглядеть зеленее, чем на желтом и синем. Такой опыт можно проделать и с другими цветами на другом фоне.

У цвета есть еще одно любопытное свойство: если смешать между собой два цвета, то можно получить третий. Например, смесь синего и желтого даст зеленый, красного и синего — фиолетовый, желтого и красного — оранжевый.

Художники давно заметили, что, оказавшись рядом, некоторые цвета делают друг друга ярче. Их назвали дополнительными цветами. Дополняют друг друга красный и зеленый, желтый и фиолетовый, оранжевый и синий.

Человеку, который хочет рисовать, необходимо знать зависимость цветов друг от друга. Постепенно Димка научился пользоваться красками. Его работы становились все интересней. Друзья называли его теперь не иначе, как "наш художник". Димка стал задирать нос. И я сказал ему об этом.

— Значит, по-твоему, никакой я не художник, да? — обиделся он.

— Да, художник ты еще никакой. Ведь слово "художник" имеет большой смысл. Раньше на Руси говорили об искусном мастере "худогий" или "художный". Отсюда и пошло слово "художник", иначе говоря, человек, умеющий рисовать в совершенстве.

— А если я научусь рисовать в совершенстве, я буду художником?

— Смотря что понимать под словом "совершенство".

— Это когда я смогу нарисовать все как настоящее.

— Этого мало.

— Почему?

— Я расскажу тебе сейчас одну легенду, и, может быть, ты тогда сам поймешь почему. Жили когда-то в Древней Греции два художника. Все считали их великими и преклонялись перед ними. Только художников это не устраивало. Каждый из них хотел, чтобы великим признавали только одного его. И вот они решили устроить соревнование. Кто из них нарисует самую лучшую картину, тот и будет победителем. И тогда один из них на стене нарисовал корзину с яблоками. И так похоже нарисовал, что к картине слетались птицы и пробовали клевать эти яблоки. Другой художник изобразил на дверях портьеры. Он до того точно выписал на них складки, до того точно передал блеск золота на кистях, что люди, входя в комнату, старались не задеть их. Шло время, но почему-то никто не восхищался картинами художников. Люди, занятые своими делами, равнодушно проходили мимо. Они просто не замечали картин.

— Они думали, что все это настоящее?

— Совершенно верно.

Если бы у них спросили, нравится ли им первая картина, то они ответили бы: "Мы удивляемся мастерству художника так же, как его терпению. Но труд этот совершенно бесцелен. Куда проще было поставить перед нами настоящую корзину с яблоками. От нее было бы больше пользы, потому что яблоки можно было бы съесть".

Оказывается, чтобы нарисовать картину, которая привлекала бы к себе внимание и вызывала в нас какие-то чувства, мало точно скопировать кусочек жизни. Нужно что-то еще.

И этим "что-то" является умение художника показать мир с новой, не известной нам стороны. Но сделать это может только настоящий мастер. Представь себе, что мы предложим десяти одинаково талантливым художникам нарисовать один и тот же пейзаж. Как ты думаешь, что у них получится?

— Этот пейзаж.

— Мы увидим десять разных пейзажей. Ты удивлен, а между тем все очень просто: каждый из художников увидел пейзаж по-своему. Одного увлекли краски, другого — воздушная дымка, третьему понравились цветы на фоне голубого неба, четвертый открыл не замеченные нами оттенки цвета в кронах деревьев. И каждый художник в своей картине невольно подчеркнул то, что ему понравилось. Иначе говоря, он выразил свое отношение к тому, что он нарисовал. Такая картина уже интересна для зрителя. Помнишь, мы говорили с тобой о том, что художник должен не только уметь увидеть, но и уметь показать увиденное другим. Левитан сумел увидеть прелесть ненастья и показал это людям.

— А если бы художники рисовали не пейзаж, а человека? Получилось бы десять разных портретов?

— Нет, это был бы тот же самый человек, но нарисованный по-разному. Сколько ты видел портретов Владимира Ильича Ленина?

— Много.

— Разве они все одинаковые?

— Нет, не совсем.

— Но на них изображен один и тот же человек — Ленин. В чем же дело?

— На одном портрете он улыбается, на другом серьезный.

— Верно. Однако это еще не все. На одном портрете мы видим Владимира Ильича — вождя, за которым идет народ. Таков он в картине Александра Герасимова "В. И. Ленин на трибуне". На другой картине, картине И. И. Бродского "Владимир Ильич Ленин в Смольном", мы видим человека большой творческой мысли за работой. И совсем иным предстает перед нами Ленин в рисунках Николая Жукова. Здесь Владимир Ильич уже не пламенный оратор, не государственный деятель, а обыкновенный веселый человек, с увлечением играющий с детьми.