Челленджер - [35]

И пошло-поехало… Напоследок, он многозначительно вручил мне так и оставшееся в центре стола большое яблоко.

Глава 9

…Он пребывал в том счастливом расположении духа, когда мужчины забывают, что у них есть наружность.

П. Г. Вудхауз

Выходные ухнули в пропасть меж бесплодными потугами довести рабочий план до приемлемого состояния и столь же безуспешными попытками отоспаться. С Ирой мы почти не виделись. В пятницу было школьное мероприятие, потом детский день рождения, вернувшись с которого она долго укладывала ребёнка. Приехав, я застал её совсем обессиленной. Мы не встречались целую неделю, и Ира старалась казаться весёлой и бодрой. Это было трогательно и грустно. Сославшись на работу, я вскоре отправил её спать и вернулся домой.

В офисе всё понемногу устаканивалось. Параллельно с написанием плана я уже в середине прошлой недели принялся непосредственно за сам проект. К слову, вопреки титаническим усилиям по шлифовке и улучшению этого самого плана, вернее, наоборот, именно благодаря нашему чрезмерному рвению, согласовать конечный вариант так и не удалось. Ариэль упорно назначал новые и новые встречи, на которых мы, изматывая друг друга, ходили кругами, всё глубже увязая в бессмысленных лингвистических дебатах.

В итоге Арик неизменно браковал очередную версию. Это порядком изнуряло и отнимало время, но уживаться с придурью начальства мне было не впервой, и я незаметно втягивался в работу. Цель определена, вызов брошен. Поставленная задача являлась интересной и сложной, если вообще выполнимой, и потому ещё более желанной и будоражащей. Сперва я тонул во множестве незнакомых терминов, но постепенно, уясняя общую картину, начал свыкаться и осваиваться.

Шеф был на взводе. Он хватал, швырял, призывал к ответственности, увещевал, убеждал и настаивал. Его распирало от переизбытка эмоций. Как загнанный лев, он метался по крохотному офису, заставленному хрупкой аппаратурой, норовя наброситься и растерзать зазевавшихся подчинённых. Ариэль был вездесущ. Он звонил по пять-десять раз на дню. Вдобавок постоянно врывался и требовал новые результаты. Результатов, естественно, не было, – я работал. Но он продолжал домогаться, настаивая увидеть хоть что-то. Я наспех оформлял то, что есть, делал графики и шёл к нему.

– Тебе не стыдно?! – мгновенно взрывался Арик. – Что ты мне подсовываешь? Это же не закончено!

И начинался муторный процесс согласования базисных понятий – новая традиция, установленная после достопамятного разговора об идеях Платона.

– Перво-наперво мы должны определить концепцию "законченности" относительно объекта "работа".

Или значение понятия "проект", или "код".

– Это не код, – вопил он, заглядывая в мой программный код, – это чёрт знает что!

Что я ни делал, как ни старался, всё оказывалось из рук вон плохо и, сперва пристыжённый, но потом милостиво прощённый и осчастливленный массой ценных наставлений, я отправлялся работать над ошибками. Я трудился день и ночь, в самолёте, дома, я стал оставаться допоздна и летал последними рейсами. Ко времени моего возвращения ни о каких встречах с Ирой речи быть не могло – она уже давно спала, да и я валился с ног. Но шеф не унимался. Каждая его реплика была атакой. В каждой звучал вызов.

– Ты где?! – неизменно начинался любой разговор по телефону.

Ариэль постоянно задавал экзистенциальные вопросы.

– Что это?! – ревел он, потрясая распечатками первичных результатов.

– Когда?! – стонал шеф. – Когда, в конце концов? Когда ты соизволишь приходить вовремя?

– Почему? – в отчаянии сипел начальник. – Почему ты опять прибыл в десять ноль-пять, а не в десять ноль-ноль, как мы договорились?

* * *

В среду пришлось засидеться. Никак не удавалось наладить, на первый взгляд, довольно простой цифровой фильтр. Я увлёкся, и бросать на полпути не хотелось. Поколебавшись, позвонил Шурику, не раз звавшему заходить после работы, и, решив вопрос ночлега, вернулся к прерванному занятию.

На днях я притащил из лаборатории аквариум, генератор-приёмник и осциллограф и отгородил ими свой кусок стола. Стало ещё теснее, зато не приходилось бегать туда-сюда. Постепенно планировалось завалить оставшееся свободное пространство кипами бумаг и графиков, долженствующих символизировать непрерывность рабочего процесса, довершая картину моей невероятной занятости.

Резкий телефонный звонок прервал окучивание капризного фильтра.

– Алло? – пробормотал я, продолжая пялиться в экран.

– Илья, ты где?

– На работе, – заученно отчеканил я и лишь потом понял, что это не Ариэль. – А, Шурик, что стряслось?

– Как, что?! Я думал ты уже в пути. Мне в девять детей укладывать.

Я попытался отговориться, предложив приехать после того, как они будут отправлены спать. Но Шурик был неумолим.

– Ты должен поиграть с детьми. Они давным-давно тебя не видели.

Рассеянно клацая по клавишам, я проблеял что-то маловразумительное и смирился с мыслью, что первоначальной задумке осуществиться не суждено.

– Это и тебе полезно, – присовокупил он на прощание.

Шурик считал своим долгом насаждать непутёвому другу идеологию семейных ценностей. С тех пор, как я начал встречаться с Ирой, он воодушевился и утроил усилия.