Чекисты рассказывают. Книга 3-я - [40]

Мы решили, что, пока не разорилось наше хозяйство, я буду учиться. Марта мечтала, чтобы я стал коммерсантом и открыл бы собственное дело. Чистое дело! Не навоз и не ферма!

С чего начинать, мы не знали, посоветоваться было не с кем. И тут я узнал, что есть в Западной Германии люди, так же, как и я, не вернувшиеся в Россию. Их по-разному называли: невозвращенцы, перемещенные лица, эмигранты. Узнал я также, что они состоят в каких-то организациях, которые помогают им устроиться в жизни. Я решил, что с русским человеком я сумею посоветоваться, и начал искать...

Только ли посоветоваться о коммерческих делах хотелось мне? Я не тосковал по родине, но я все время о ней помнил, как бы ощущал мою Вырку — далекие леса, озера, весь край за своей спиной. Они снились мне, и я всегда досадовал, что сны быстротечны. Нет, не только посоветоваться шел я к русским, я хотел найти у них хотя бы осколок того мира, который остался у меня в снах, хотелось сблизиться с людьми, не чужими, своими... Не выразишь сразу, что я собрался искать у русских на чужбине...

Мне посоветовали поехать во Франкфурт-на-Майне.

К кому, в какую организацию еду, я не знал. Мне дали ее название — НТС, но три буквы эти ни о чем не говорили, а как расшифровываются они, я тут же забыл.

Машина моя, хотя и был это всего лишь «фольксваген», произвела впечатление. Швейцар с легким поклоном распахнул передо мной дверь. Меня достаточно любезно препроводили в кабинет к немолодому, довольно представительному господину. Высокий, стройный. Седые виски. Волосы уложены красивой волной, жесткие, черные. Продолговатое лицо холеное, значительное. Черный костюм, белая сорочка, черный галстук. С такими господами на немецкой земле мне встречаться до той поры не случалось.

— Чем обязан? — раздался вопрос на русском языке.

Дрогнуло у меня сердце. Каких я видел до той поры русских? Василия да работников на ферме.

— Здравствуйте! — ответил я. — Я русский...

— Это я понял! — ответил мне господин и чуть заметно, одними глазами улыбнулся. — Это я вижу, хотя вы и обратились к нашему привратнику на немецком языке...

Он не садился, поглядывая на меня сверху темными глазами. Я ощущал силу его взгляда, его придирчивость и недоверие...

— Итак, Сергей Тимофеевич Плошкин... Вам известно, куда вы прибыли?

— Я не знаю... — ответил я. — Мне сказали, что вы занимаетесь русскими эмигрантами... Я хотел бы узнать, чем вы можете мне помочь?

— Все правильно! — подтвердил господин. — Мы занимаемся русскими эмигрантами. Правда, в эти слова можно вложить любой смысл. Мы все здесь русские эмигранты. Точнее, мы не занимаемся эмигрантами, а мы создали союз русских эмигрантов, который защищает их интересы, ибо русскому человеку жить в Европе не так-то просто. И мы помогаем русским эмигрантам. Но вы, Сергей Тимофеевич Плошкин, не нуждаетесь в самой элементарной помощи. Вы имеете работу?

— О да! Я имею хозяйство. Не свое! — поспешил я поправиться. — Хозяйство моей жены, молочная ферма.

Господин засмеялся.

— Это! Это так понятно! Одной фразой вы очертили мне всю свою судьбу! Вас вывезли из России с матерью, когда вы были мальчиком. Скажем, в сорок первом году?

Я тогда не умел скрывать свои чувства. И господин легко заметил мое удивление.

— Ничего необъяснимого! — ответил он. — Вы очень хорошо говорите на немецком языке. Для того чтобы так говорить, надо прожить в Германии несколько лет. И лучше с детства, взрослый человек не избавляется с такой легкостью от акцента. Отсюда я и вывел, что угнали вашу мать, а с ней и вас. Я гляжу на ваши руки и вижу, где вы работали все это время... Вашу мать приобрела крестьянская семья. Это в Германии очень расчетливое сословие. Все, что они имеют, они имеют как результат огромного труда и напряжения. Они в меньшей степени были заражены расовыми предрассудками Гитлера, и поэтому, наверное, на семейном совете было решено взять вас в зятья. С женихами после войны в Германии не очень густо... Ваша жена, должно быть, старше вас?

Господин улыбнулся, отошел от меня и сел на стол. Щелкнул крышкой ящика, подвинул ко мне сигары.

Я поблагодарил и отказался.

— Завидую вам, Сергей Тимофеевич! Работа на ферме, чистый воздух. Не курите! Все у вас впереди... Позвольте поинтересоваться: как идет ферма?

— У нас двадцать коров. Летом мы нанимаем работников.

— О-о-о! Я правильно угадал. К нам вы пришли не за пищей телесной, а за пищей духовной! Не так ли?

Я кивнул. Мне очень хотелось понравиться. Теперь-то я понимаю, что и этот господин изо всех сил старался понравиться мне, что я был ему более нужен, чем он мне, хотя я пришел к нему, а не он ко мне.

— Итак, — продолжил он, — что же вас привело к нам? Тоска по родине, тоска по русским людям? Или вы хотели получить от нас какой-либо практический совет?

Он опять угадал, этот проницательный господин.

— Да! — ответил я. — Я хотел получить практический совет...

— Покончим в таком случае с Россией! — воскликнул он после непродолжительной паузы. И тут же улыбнулся уголками губ. — Право, с ней никак нельзя покончить! Я не так выразился! Я понял, что по родине вы не тоскуете! Вы счастливо акклиматизировались! Про себя я этого сказать не могу!