Чекисты рассказывают. Книга 3-я - [25]

— Скажите, а почему бы не заподозрить меня в том, что я — турецкий султан? — спросил он с явной издевкой.

— Я ценю ваш юмор, — ответил Кириллов. — Но с такими претензиями вам следовало бы обратиться к вашим родителям. А сейчас начнем обыск.

— Ищите.

— У вас есть оружие?

— Нет.

— Приступайте, — приказал Кириллов сотрудникам и сам стал внимательно оглядывать комнату.

Его взгляд упал на фотографию в рамке. Подошел, вынул портрет, положил перед Оленевым.

— А где же вторая половина?

— Какая? — побледнел Оленев. — Фотография была немного велика для рамки, потому ее и обрезали...

— Сегодня или вчера? — спросил Кириллов, разглядывая свежий срез.

Оленев вспыхнул, отвернулся, поднес руку ко рту, фукнул на перстень и забарабанил пальцами по столу.

К концу обыска один из сотрудников принес и показал Кириллову найденную под кухонным столом пожелтевшую плотную бумагу. Это было свидетельство о рождении дворянина Сергея Петровича Оленева.

— Этот документ вам знаком? — Кириллов протянул бумагу Оленеву.

Если бы в этот момент в комнате появился ископаемый бронтозавр, Оленев, наверное, меньше удивился бы. Однако он справился с собой и произнес довольно равнодушно:

— Понятия не имею.

Обыск был окончен. Документы подписаны. Оленева увели.

ЗАБЫТЫЕ ЛИЦА

Перебирая в памяти все происшедшее накануне и только что состоявшийся разговор со следователем, Оленев ругал себя последними словами: «Дурак! Идиот! Попался, как мальчишка! Метрики! Надо же, на чем поймали! Каким образом и когда я их выронил? А фотография... Слюнтяй! Сентиментальная барышня! И эта невероятная глупость с пистолетом! Дубина! Не мог сунуть в открытую лунку! Хоть бы догадался с собой трость взять, чтобы пробить лед! Все, все глупость!..

Но где-то брезжила светлая полоска надежды: рано сдаваться! Пусть поищут свидетелей. Живых. Тех, кто знал именно Оленева!

В двери камеры звякнул замок.

Оленев весь сжался, но не оглянулся на звук.

— Гражданин Берсенев, к следователю.

В просторной комнате кроме следователя находились еще двое мужчин, примеряю одного возраста с Оленевым. Всех троих попросили сесть на стулья у стены.

Кириллов позвонил.

— Пригласите свидетельницу.

Оленев глянул на дверь. Вошла старая горбатая женщина. Нет, ее он не знал. Спокойно глянул в ее светлые, умные глаза.

— Анна Ивановна, вы знаете кого-либо из сидящих здесь? — обратился к ней следователь.

— Да, — сказала она негромко. — В середине — бывший начальник контрразведки «добровольческого корпуса» деникинской армии. Это — Сергей Петрович Оленев.

— Вы знаете эту гражданку? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Кириллов.

— Нет! — вырвалось у Оленева.

Остальные молча переглянулись. И Оленев снова понял свою оплошность. Проклиная нервы и поспешность, он низко опустил голову.

Кириллов, наблюдая за ним, продолжал оформлять протокол опознания. Он видел, как Оленев исподлобья Смотрел на Липатову.

— Ну, как? Может, все-таки узнали свидетельницу?

— Нет. Этой женщины я не знаю. Никогда в жизни не видел, — произнес Оленев и, поднеся руку ко рту, фукнул на перстень.

Отпустив участников опознания, Кириллов остался один. Для него было ясно, что Оленев разоблачен. Оленев не глуп, он тоже понимает, что его игра проиграна. Но откуда у него такая самоуверенность? Выходя из кабинета, Оленев повернулся по-военному, даже каблуками пристукнул... Значит, считает Липатову подставным лицом. Ему нужны более «солидные» свидетели, которых он не мог бы не помнить. Липатова... Она — только жертва. Одна из многих. То, что Оленев не помнит ее, — вполне естественно: время, возраст и вид. Наверное, вспомнил бы, если бы Анна Ивановна не была так изуродована.

Молодого милиционера и пожилого железнодорожника, опознавших в Оленеве человека, который закапывал в снег пистолет, Оленев тоже в расчет не принял.

— Это все хитрости следствия, — заявил он.

Ну, что ж! Придется подождать других свидетелей. Надо только ускорить их приезд.

Вернувшись в камеру, Оленев — Берсенев лег на койку. Думал: откуда взялась эта старуха? Какую роль я мог сыграть в ее жизни, в ее судьбе? Почему следователь не спрашивает о ней ни полслова?

Он пытался припомнить все, что случалось с ним в той жизни, увязать события в некую логическую цепь. Но услужливая обычно память на сей раз не слушалась. Мысли прыгали с одного на другое, не давая сосредоточиться на главном — как вести себя дальше?

В последние годы, коротая вечера, Оленев посмотрел много фильмов, в которых работники розыска, как хитроумный Шерлок Холмс, с легкостью распутывали любые ситуации. Конечно, криминалистика шагнула далеко вперед и спорить с экспертами трудно. Однако и они — не боги. Но чем больше он думал, тем дальше отступало ироническое недоверие к работе следователей, порожденное не всегда удачными фильмами. Достали же они где-то фотографию! Да не какую другую, а именно ту, где он снят с Берсеневым!

Берсенев... Сначала — товарищ. Потом — друг, почти родственник. Затем — изменник, враг. Конечно — враг. Как же иначе расценивать то, что он перекинулся к красным? Он, потомственный дворянин! Кто-то ведь все равно должен был покарать его! Тогда шла война. А война не щадит врагов, изменников... Да, я убил, убил его! Ну и что? Это же был суд. Суд над изменником! «Совершивший преступление должен за него ответить», — словно простучало в мозгу.