Чекисты - [5]

15-й полк 4-й пехотной дивизии, где Иван проходил службу, стоял в посаде Замброве Ломжинской губернии, верстах в 60 юго-западнее Белостока. К военному распорядку и дисциплине Ксенофонтов привык быстро. Он успешно изучал уставы, легко научился владеть оружием. Иван выделялся своими способностями и развитием из массы солдат — неграмотных, почти поголовно пришедших из деревень. На втором году службы его направили в учебную команду. По окончании обучения присвоили звание унтер-офицера.

Ксенофонтов легко сошелся с товарищами по службе. Среди них было немало надежных и восприимчивых к революционным идеям солдат. Новобранец Порфирий Козлов, например, в беседах с Иваном нередко с возмущением говорил о несправедливых порядках, царивших в России.

Порфирий, — обратился к нему однажды Ксенофонтов, — как ты смотришь на то, чтобы организовать в нашей роте кружок по изучению политики?

Дело стоящее, но опасное. В случае, если раскроют, — военный суд и может быть расстрел. Надо пригласить самых верных, испытанных ребят.

Вскоре в 11-й роте был создан нелегальный кружок. В нем занималось около десяти солдат. Установили связь с другими ротами. Помогли и там организовать кружки. В конце 1906 года объединили их в единую батальонную организацию. Избрали батальонный комитет во главе с Ксенофонтовым. В комитет вошли по одному представителю от каждой роты.

Работа среди солдат велась успешно. Осенью 1907 года большевики создали полковую организацию. Она насчитывала около 300 членов. Был образован полковой комитет. Председателем его стал солдат-музыкант, питерский печатник Иван Тихомиров. Его заместителем избрали Ивана Ксенофонтова, секретарем — Ивана Смирнова, московского рабочего. Эта тройка, которую в шутку называли „три Ивана“, была руководящим ядром организации.

Весной 1908 года 4-я пехотная дивизия выехала в лагерь. Здесь, в полевых условиях, появилось больше возможностей для проведения собраний, организации встреч. Ксенофонтову и его друзьям удалось объединить большевиков всей дивизии.

…Срок военной службы закончился в 1909 году. После армии Ксенофонтов устроился на фабрику Лыжина, в 50 верстах от Москвы, а затем снова поступил на фабрику Дюфурмантеля. Рабочий кружок, которым он ранее руководил, распался. Одни его участники были арестованы, другие сменили место работы, третьи отошли от революционной борьбы. Ивану Ксенофонтовичу пришлось заново создавать кружок.

В стране нарастал революционный подъем, участились стачки рабочих. Большевики вели пропаганду своих программных требований в легальных организациях — профсоюзах, страховых кассах, культурно-просветительных обществах. Для укрепления связей с массами широко были использованы выборы в IV Государственную думу. Наряду с этим партия не прекращала подпольную работу.

Нелегальные собрания рабочих фабрики Дюфурмантеля устраивались обычно в лесу. Анненгофскую рощу, где собирались раньше, уничтожил ураган, и теперь приходилось выезжать за город. Но в лесу встречаться можно было только по выходным дням, притом лишь в теплое время года. Кому-то пришла мысль использовать для собраний большую курительную комнату. Там в перерывах стали ежедневно проводиться беседы на политические темы. На стенах вывешивались листовки и разного рода призывы. Рабочие с интересом читали их.

В начале апреля 1912 года до Москвы долетела страшная весть: солдаты по приказу жандармского офицера расстреляли на Ленских золотых приисках рабочих, требовавших улучшения условий труда. Новость потрясла, взбудоражила рабочий люд. Большевики фабрики Дюфурмантеля созвали собрание. В своих выступлениях они с гневом говорили о новом чудовищном преступлении царизма.

— Товарищи, братцы! — обратился Ксенофонтов к рабочим. — Царь снова, как и в пятом году, расстрелял рабочих. Двести семьдесят человек убито. Их вдовы и дети обречены на голод. Двести пятьдесят рабочих ранено. Сколько же может безнаказанно проливаться наша кровь? Министр Макаров нагло заявил в Думе: „Так было и так будет впредь!“ Эти бессовестные, циничные слова показывают нам, кто настоящий виновник расстрела. Царь и его камарилья!

Раздался гул возмущения. Ксенофонтов, с трудом успокоив присутствующих, продолжал;

— Рабочие многих заводов и фабрик Москвы решили провести стачки протеста против Ленского расстрела. Надо и нам объявить стачку, Кроме того, предлагаю отчислить однодневный заработок в пользу семей расстрелянных.

Предложения Ксенофонтова были одобрены. Тут же избрали стачечный комитет для подготовки забастовки и руководства ею. Выделили несколько человек по одному от каждого цеха для сбора пожертвований.

Стачка протеста прошла успешно. Она подняла дух рабочих, повысила их готовность к продолжению борьбы.

В июле большевики фабрики организовали новую забастовку с требованием повысить заработную плату. Хозяин пошел на частичные уступки, но организаторов забастовки, в том числе и Ксенофонтова, выбросил за ворота.

Потянулись дни, недели, месяцы, полные лишений, голода, нужды. Найти работу долго не удавалось. Приходилось обходиться случайными заработками. Только через пять месяцев, в конце 1912 года, Ксенофонтов смог устроиться водопроводчиком в мастерскую Мейперта. Там он вступил в профессиональный союз рабочих по водопроводу и отоплению Московского промышленного района. Вскоре его избрали секретарем этого профсоюза.