Чекисты. Книга первая - [37]

— Горит! — Шаворский лег животом на подоконник. — Горит!.. — бормотал он. — Пылает… Вот так всю Россию… очистительным огнем… во искупление!..

Ночевать Алексея отвели на чердак. Остаток ночи он пролежал на жестком волосяном матраце. Перед глазами металось пламя, выплывало окровавленное, все в неровных отсветах пожара лицо Микоши — пуля ударила его над правой бровью. Потом появились еще лица. Люди бежали на пожар, и среди них Алексей увидел Галину. “Что вы наделали?! — спросила она с ужасом. — Что вы наделали!..” Он схватил ее за руку, хотел объяснить, что не виноват, что это — предательство… Она не стала слушать, оттолкнула его и легко побежала туда, где бушевало пламя. Он догнал ее, крикнул: “Да поймите вы!..” Но девушка снова оттолкнула его, и Алексей пробудился.

Рядом стоял Резничук.

— Иди, — сказал он. — Сам зовет.

Шаворский, трезвый, бритый, ходил по комнате, как всегда, сцепив руки за спиной.

— Так что у вас вчера вышло? — спросил он, хмурясь. От ночного панибратства не осталось и следа.

Алексей повторил выдуманную им историю гибели Микоши.

— До чего ж некстати! — Шаворский покривился от досады. — Именно сейчас, когда я разослал людей к атаманам — созывать к приезду Максимова… — Он еще побегал из угла в угол, потом сел на табурет возле Алексея. — Дел у нас невпроворот, а сам я, как вы понимаете, не могу слишком часто показываться в городе. Потеря Микоши будет сейчас особенно ощутима. В ряде вещей он был просто незаменим. Но кое в чем вам все-таки придется заменить его.

— Чего ж, давайте.

— Для начала придется сходить по трем адресам…

“По четырем, — подумал Алексей, — Оловянникова повидать…”

Теперь, казалось, найти предателя не составит труда: достаточно выяснить, кто принял донесение Михалева.

Выяснили: принял помощник ответственного дежурного по губчека Вайнер. Однако Вайнер не смог дать объяснений…

За два часа до того, как начался пожар на элеваторе, в губчека позвонила какая-то женщина. Истерически всхлипывая, она кричала в трубку, что на Пересыпские склады совершен налет, бандиты связали охрану и мешками вывозят продовольствие. Вайнер по тревоге поднял дежурную оперативную группу чекистов и вместе с ними выехал на Пересыпь.

Едва машина с чекистами прибыла на место происшествия, в нее полетели бомбы: у продовольственных складов была устроена бандитская засада. Три чекиста было убито, четвертый — уполномоченный Вайнер — тяжело ранен. Через час он скончался, не приходя в сознание.

По установившемуся в Одесской губернской чрезвычайной комиссии порядку, сводки о полученных от населения сигналах (а их поступало в течение дня великое множество) дежурный был обязан передавать ответственному дежурному или — наиболее серьезные — начальникам отделов. Сводка, составленная Вайнером, к ответственному дежурному не попала. Лишь к концу следующего дня председатель губчека Немцов нашел ее… на собственном столе, под толстой стопкой деловых бумаг. Кто положил ее туда, кому передал Вайнер сводку, докопаться не удалось.

Среди ответственных сотрудников губчека высказывалось много всяческих предположений. Некоторые придерживались мнения, что та же рука, которая засунула сводку под бумаги председательского стола, организовала и убийство Вайнера, чтобы упрятать концы в воду. Другие считали, что это — случайное совпадение: предательство предательством, а бандитская засада — своим порядком; не в первый раз, мол, бандиты откалывают подобные номера, а тут еще им нужно было отвлечь внимание чекистов от пожара на элеваторе.

И, наконец, существовала еще одна версия, самая простая: кто-то без злого умысла, по рассеянности, засунул сводку под бумаги, оттого все и получилось. Очень многих такое объяснение, конечно, не удовлетворяло, но руководство губчека поддерживало почему-то именно эту версию.

Сложный узелок завязался в Одесской губчека. Развязать его суждено было случаю, но произошел он несколько позже… И предшествовали ему немаловажные события.

Алексей все больше “заменял” Шаворскому Микошу Он теперь без устали носился по Одессе, связывался с руководителями “пятерок”. Многие из них уже были известны чекистам, но с каждым днем список их разрастался. Только теперь начал вырисовываться подлинный размах заговора. Он был огромен. Одесской губчека еще не приходилось иметь дело с такой разветвленной и в то же время четко централизованной организацией, как это детище Шаворского.

Город медленно оправлялся после военной разрухи. Кое-где ремонтировались дома. В порту ошвартовывались первые восстановленные пароходы. По утрам все новые дымки возникали в одесском небе над фабричными трубами. Одесса жила нелегкой трудовой жизнью, не подозревая, что в недрах ее зреют очажки страшной белогвардейской заразы, которая грозит одним ударом свести на нет усилия ее строителей.

Возглавляла заговор “тройка”. В нее, кроме Шаворского, входили Баташов-Сиевич и некий Дяглов. Сиевич руководил “пятерками”. Дяглов командовал “вооруженными силами”, сосредоточенными в катакомбах села Нерубайского: по агентурным данным, там ждали своего часа более шестисот белогвардейцев.

Однажды по поручению Шаворского Алексей встретился с Дягловым в ресторане Печесского. Это мрачное заведение с замызганными стенами и пулевыми дырами в оконных стеклах было излюбленным местом всякого темного люда.