Чекисты, 1977 - [30]

Вскоре тетрадные листки уже лежали на столе Урицкого.

План был обширным. Составлен по законам военного искусства. Он предусматривал захват всех учреждений Советской власти, военных объектов, вокзалов, телеграфа и телефонной станции, мостов. Планировались многочисленные аресты.

«…Применение на первых порах самого ужасного террора, — читал Урицкий, — вплоть до расстрела включительно, следуя заповеди: два ока за око, два зуба за зуб. Благоприятнее и желательнее всего в рабочих кварталах».

— Благоприятнее, — вслух повторил Урицкий. — Слово-то подобрали. Доброе! А дела злые.

Через час в Смольном он уже докладывал о заговоре. Были приведены в боевую готовность красноармейские части, усилены органы ЧК, взяты под охрану военные объекты.

Урицкий сам объехал добрую половину города, проверяя посты охраны, давая указания на местах. Домой добрался на рассвете, а утром ему уже доложили по телефону:

— Задержан бывший царский офицер Фельденкрейц— владелец бумаг из обнаруженного тайника.

— Доставьте на Гороховую, — приказал Урицкий.

Каждый раз, ожидая привода задержанных, он немножечко волновался. Никак не мог освоиться с тем, что роли переменились: не его ведут на допрос к жандармскому чину, а к нему приводят врагов революции. А его-то доставляли на беседы к чинам охранки частенько!..

В первый раз это было в Киеве. Допрашивал сам генерал Новицкий.

Мрачноватый был у генерала кабинет. Даже шторы приспущены. Огромный стол с аккуратными папками бумаг. Среди них и его «дело» — «Дело бывшего студента Киевского университета, уроженца города Черкассы Моисея Урицкого…»

Жандармский генерал выглядел уставшим. Еще бы. Двадцать лет беспорочной службы царю и отечеству. Двадцать лет с того дня, как он поклялся «навести порядок» не только в Киевской губернии, но и по всей Малороссии. Двадцать лет, как ничего у генерала Новицкого не получается.

При той, первой встрече генерал даже выдавил на лице что-то наподобие улыбки:

— Очень, очень рад вас видеть, уважаемый профессор конспирации! Так вас, кажется, зовут восторженные почитатели. Присаживайтесь, господин профессор. Впрочем, посоветуйте своим так называемым товарищам разжаловать вас в доценты. Конспирация не удалась. Мои люди все-таки выследили вас. И подпольную типографию нашли тоже. Так что придется — в доценты…

Что он ответил тогда самодовольному генералу? Кажется, так:

— Я не разделяю вашей радости по поводу сегодняшней встречи. Хотя бы потому, что не уважаю вас. Лично для меня вы отнюдь не серьезный противник. Если применять вашу же табель о рангах, то вы в моем представлении далеко не профессор и даже не доцент. Вы занимаете место где-то между студентом и вольнослушателем. Ваши собственные подчиненные не принимают вас всерьез.

Да, вроде бы так. Немного нахально, но ведь сколько лет тогда ему, Урицкому, было!..

Из мрачноватого кабинета генерал Новицкий отправил его прямо в Лукьяновскую тюрьму. И что скрывать, камера тогда показалась ему светлее!

Кто-то зажег свечу:

— Урицкий!

Друзья навалились гурьбой, затискали, затормошили. Пришлось даже охладить их пыл и сказать:

— Эге!.. Кажется, больше всего рад моему заключению свой же брат революционер.

— Да, ну чудак… — хлопнул кто-то по плечу сзади.

И сразу же со всех сторон посыпались десятки вариантов побега. Смешные и наивные планы. Соглашаться с ними или спорить просто не было смысла.

— Нет, друзья, — сказал он тогда. — Давайте оставим подкопы и веревочные лестницы до лучших времен, а начнем с того, что организуем коммуну и попробуем побороться с администрацией тюрьмы…

Давно это было!.. Семнадцать лет назад.

Фельденкрейц сидел на краешке стула.

— Расскажите о плане военного переворота, — твердо потребовал Урицкий.

Кажется, именно этого Фельденкрейц ожидал меньше всего. Считал, что попал с бриллиантами старого Церса. А тут!.. Даже запираться бесполезно: на столе лежат его листки, исписанные карандашом, его план из среднего ящика письменного стола.

— К какой партии вы принадлежите?

— Я член Отечественного союза, — выдавил из себя Фельденкрейц. — Его цель — установление единоличной военной диктатуры.

— Какой пост занимали в организации?

— Начальника разведки.

— Назовите руководителей и подчиненных вам лиц. Фельденкрейц назвал всех, кого только мог вспомнить: он очень боялся за свою жизнь.

К лету обстановка в Петрограде еще более обострилась. Меньшевики и эсеры активизировали свою антисоветскую деятельность. На путь открытого террора встали правые эсеры.

20 июня в разгар избирательной кампании по выборам в Советы был убит член президиума Петроградского Совета, комиссар по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарский.

Выступая на заседании Петросовета с сообщением об этом, Урицкий был бледен, но его взволнованный голос звучал твердо и уверенно:

— Убийство Володарского организовано правыми эсерами по указанию иностранной агентуры. Враги рабочей революции перешли к контрреволюционному террору — убийству из-за угла, но мы заявляем коротко и ясно, что ответим на это беспощадными карательными мерами!..

Урицкий со свойственной ему энергией, решительностью и работоспособностью выполняет наказ рабочих депутатов — ответить врагам революции их же оружием.