Чего ждет Кейт - [26]

Он уже ждет меня у входа. Времени прятаться в кабинках нет. Стоит мне появиться, Энди хватает меня за плечо, разворачивает и толкает обратно в коридор.

– Вижу, ты готов, – смеюсь я.

– С рождения!

От кабинета Джао мы всего в паре метров. Но разобрать фамилии на висящем на двери листе невозможно, даже если подойти ближе. Вокруг вьется целый рой ребят из театрального кружка. Все вынуждены проталкиваться вперед: каждому хочется оказаться достаточно близко, сфотографировать список и потом подвергнуть его тщательному анализу. Тут и там я замечаю вскинутые победно руки. Кто-то печатает сообщения. Кто-то плачет. Мимо нас, закрыв руками лицо, пробегает Маргарет Даскин.

– Что ж, свершилось, – выдыхает Энди. – Потолкаемся?

Я быстро киваю. Нам ведь все равно придется. Иначе новостями непременно поделится кто-то вроде Ланы Беннет, а она последняя, от кого я хочу узнать, что меня опять взяли на какую-нибудь проходную роль в массовке.

– Я вижу затылок Брэнди, – сообщает Андерсон. – Вперед.

Взяв меня за руку, он переплетает наши пальцы, а спустя секунду мы уже вместе ввинчиваемся в толпу в направлении Брэнди. Она оборачивается, будто почувствовав наше приближение, в тот самый момент, как мы оказываемся рядом. И лучится от радости.

У меня сердце подскакивает и застревает в горле.

– Хорошие новости? – спрашивает Энди.

Брэнди зажимает рот рукой и кивает. Трудно сказать, какой из этого можно сделать вывод. Хорошие новости – но для кого? Брэнди очень хочет получить роль шута, потому что та предполагает сцену с танцами, но ее радость может быть направлена и на Андерсона. Или на Рейну.

Или на меня.

Я краснею и упираюсь взглядом в затылок какой-то девятиклассницы. Мы уже опасно близки к двери. На ней можно даже различить белый прямоугольник. Андерсон проталкивается вперед, в первый ряд; я забываю, как дышать. В первые секунды буквы кажутся размытыми и нечеткими.

Потом все обретает ясность.

Первый персонаж в списке: принцесса Уиннифред.

Первое имя напротив: Вивиан Янг.

– Черт, Кейт. – Энди отпускает мою ладонь и обнимает за пояс.

Я опустошенно киваю.

– Ничего.

Принцесса Уиннифред: Вивиан Янг.

Ого. Вивиан досталась роль моей мечты. Первое прослушивание – и вуаля! Она получит финальный поклон, платье, продолжительные овации, поцелуй с…

Принц Неустрашимый: Андерсон Уокер.

Погодите.

Принц Неустрашимый.

Андерсон Уокер.

– Энди, ты сделал это! – Я обнимаю его. – Говорила же тебе. Вот черт. Мазл тов[16].

– Мазл тов и тебе, – смеется он.

– Мне?

Я возвращаюсь к списку.

Королева Аггравейн: Рейна Медлок.

Король Септимус: Ной Каплан.

– Ной! – усмехаюсь я.

Король Септимус большую часть своего сценического времени молчит из-за наложенного на него проклятья. Вот бы этот эффект перенести и в реальную жизнь. И распространить на всю пижонскую братию.

– Читай дальше, – подталкивает меня Андерсон.

Леди Ларкин: Кейт Гарфилд.

– Погоди… как?

Я медленно поворачиваюсь к Андерсону, закрыв обеими руками рот.

Он обнимает меня.

– Неплохо, а?

Судя по ощущениям, у меня горло схлопнулось. Ничего особенного. Небольшой риск задохнуться и умереть.

Даже осмыслить не могу. Я. И одна из главных ролей. Мне нужно будет учить слова. Выходить в центр сцен. Видеть ряды зрителей. Стоять в лучах софитов.

Леди Ларкин. Настоящий персонаж, с именем, который говорит, поет, что-то делает. Мой голос, но более четкий. Я, но ярче.

– Все это кажется нереальным, – говорю я наконец.

Я всегда думала, что моя любовь к театру не взаимна. Я хотела получить роли, но они не хотели меня. Я ходила на прослушивания, но это ничего не давало. Казалось, я кричу «Я люблю тебя» в сердце черной дыры.

Оказывается, получить главную роль – это все равно что услышать «Я тоже тебя люблю».

Андерсон внимательно изучает мое лицо:

– Рада?

– Да, – киваю я. Потом улыбаюсь и поднимаю на него глаза. – Но разочарована, что в финале нам не придется пожениться.

– Ты бы проверила, кто твой Гарри.

– Да, точно. – Я перевожу взгляд на список, спускаясь ниже своей фамилии. И там, прямо под ней…

Сэр Гарри: Мэттью Олсон.

Твою мать.

Сэр Гарри: Мэттью Олсон.

Сэр Гарри – это возлюбленный моей героини. Мэтт Олсон – мой. Причем речь не просто о каком-то возлюбленном. Они даже этого не скрывают. И у них есть общий ребенок.

Забудьте, что я говорила про необходимость учить слова. Мне бы научиться снова дышать.

Сцена двадцать вторая

Чем ближе мы к дому Шона Сандерса, тем быстрее бьется мое сердце.

– Напомни, почему мы собрались на пижонскую вечеринку?

– Потому что нас пригласил отец твоего будущего ребенка.

Энди шутит так весь вечер. Осеменитель. Отец ребенка. Конечно, он упражняется в остроумии, но клянусь, в его голосе я слышу какое-то напряжение. Как будто, если шутить на эту тему достаточно часто, никто не догадается, как она его беспокоит.

Андерсон берет меня под руку.

– Сделаем же это.

– Сделаем, – решительно киваю я.

Это прямо квинтэссенция домашней вечеринки. Из-за входной двери доносится музыка, и мое сердце начинает стучать в такт ее басам. В окне видны силуэты людей, наклоняющихся друг к другу и опрокидывающих красные пластиковые стаканчики. Оглянувшись на Энди, я вижу, что он замер на пороге, глядя перед собой огромными карими глазами. Похоже, он совершенно растерялся.