«Чего изволите?» или Похождения литературного негодяя - [8]

Видите, как оборачивается дело — я же предупреждал, что не так прост этот бытовой хамелеон Очумелов. Вот и оказалось, что знаком-то он нам давно, как и его родня, а знать их по-настоящему мы не знаем. И потому не осознаём в полной мере величины общественной и нравственной опасности, которую таит в себе хамелеонство. Да что говорить — обернитесь вокруг себя, присмотритесь повнимательнее. Нет ли кого из наших друзей рядом? Нет? Значит, плохо смотрели! Давайте все-таки перечитаем классику, а потом оглянемся еще раз…

МОЖНО ЛЬ ПРОТИВ ВСЕХ!

Что ни болтай, а я — великий муж!

Был воином, носил недаром шпагу;

Как секретарь, судебную бумагу

Вам начерню, перебелю; к тому ж

Я знаю свет, — держусь Христа и беса,

С ханжой ханжа, с повесою повеса;

В одном лице могу все лица я

Представить вам! Хотя под старость века,

Фаддей, мой друг, Фаддей, душа моя,

Представь лицо честного человека.

Е. А. Баратынский

Семьдесят лет прожил на свете герой этой эпиграммы — печально известный Ф. В. Булгарин. Гораздо больше прожил, чем многие его современники: Пушкин — 37, Лермонтов — 26, Белинский—37, Веневитинов — 22, Баратынский — 44, Гоголь — 43, Грибоедов — 34, Полежаев — 33, Рылеев — 31, Дельвиг — 33, Александр Одоевский — 37. Они сгорали, а он тихо тлел и подбрасывал полешки в их костры. Те имена навечно вошли в память народную, а это…

Булгарин был знаменит по-своему. Это классический образец хамелеонства самого дурного пошиба! Поляк по происхождению, в начале 1800-х годов Булгарин служил в русской армии, участвовал в походах против наполеоновских войск. Потом дезертировал, бежал в Варшаву и вступил в польский легион в чине капитана французской армии. Воевал на стороне французов в Отечественную войну 1812 года; был взят в плен прусскими партизанами.

Вернулся в Россию Булгарин уже литератором. В начале 1820-х годов познакомился со многими писателями, принимал участие в различных изданиях, высказывал вполне либеральные взгляды. Стал выпускать собственный журнал «Северный архив», а позже — «Северную пчелу», первую в России частную политическую и литературную газету.

После декабрьского восстания Булгарин круто меняет свою линию. Его верноподданнические выступления, политические оценки и литературные доносы заслужили полное одобрение власть имущих. Докладная записка Булгарина «О цензуре в России и книгопечатании вообще», в которой он просил правительство усилить надзор за печатью и передать цензуру периодических изданий Особой канцелярии Министерства внутренних дел, пришлась по душе Николаю I. Булгарин был сделан чиновником особых поручений при Министерстве просвещения, игравшем в ту пору далеко не просветительскую роль, и тайным агентом «Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии» — органа политического надзора и сыска.

Вышло то, что предчувствовал еще Рылеев, писавший как-то Булгарину, который до поры до времени присматривался к обстановке и не раскрывал своих карт полностью: «Ты не, Пчелу”, а „Клопа" издаешь… Когда случится революция, мы тебе на „Северной пчеле” голову отрубим!»

Измена политическая легко дополнилась литературной. Газета Булгарина, которая при рождении своем предоставляла страницы произведениям Пушкина и Рылеева, хвалила альманах «Полярная звезда», теперь заполнялась чтивом, рассчитанным на нетребовательные вкусы и неискушенного в премудростях словесности читателя. Более того, она с готовностью поливала грязью любое мало-мальски талантливое произведение, если оно выходило из-под пера противников Булгарина или хоть в чем-то отступало от официального и общепринятого мнения. Как свидетельствовал один из современников, газета обрела своего характерного читателя: провинциальные чиновники «ничего не читают, кроме, Северной пчелы”, в которую веруют, как в Священное Писание. Когда ее цитируют, должно умолкнуть всякое противоречие».

Газета Булгарина была доходным предприятием. Уже к началу 1830-х годов она имела четыре тысячи подписчиков — число по тем временам очень большое. И это вполне объяснимо. Булгарин был единственным, кому правительство разрешило помещать политические новости. Он не брезговал сенсационными материалами, вымыслами и недостоверными фактами. Печатал многочисленные — хорошо оплаченные — «рекомендации» и рекламные объявления. Одним словом, возвел собственную беспринципность в журналистское кредо и в конечном счете руководствовался лишь личной выгодой.

Именно поэтому «Северная пчела» стала, по общему признанию, родоначальницей «торгового направления» в отечественной периодике. О ее дальней родственнице, газете «Новое время», выходившей в 1868–1917 годах и также поменявшей окраску с либеральной на консервативную, в статье «Карьера» (1912) отозвался В. И. Ленин: «„Новое время”Суворина на много десятилетий закрепило за собой это прозвище „Чего изволите?” Эта газета стала в России образцом продажных газет. Нововременство” стало выражением, однозначащим с понятиями: отступничество, ренегатство, подхалимство. Новое время” Суворина — образец бойкой торговли, на вынос и распивочно”. Здесь торгуют всем, начиная от политических убеждений и кончая порнографическими объявлениями». Такая характеристика вполне подходит и для «Северной пчелы».