Чего душа желает - [2]

Послышался рев мотоцикла. Лев Христофорович еле успел отпрянуть к воротам, и ему показалось, что в седле мотоцикла сидит плотная пожилая дама, бывший директор универмага Ванда Савич. Это было столь невероятно, что Минц покачал головой и подумал, не возраст ли подкрадывается к нему. И пора, пожалуй, позаботиться о лекарствах от маразма.

Отдышавшись, Минц направился к площади Землепроходцев, но дойти до нее не успел, потому что столкнулся с фармацевтом Савичем, мужем Ванды. И увидев его, Минц рассмеялся и сказал:

— Ты не поверишь, Савич, если я тебе скажу, что мне сейчас померещилось.

— Поверю, — ответил Савич. — Тебе померещилось, что моя жена Ванда промчалась мимо тебя на гоночном мотоцикле.

— Удивительно! Но это именно так.

— Потому что тебе ничего не мерещилось, а ты видел то, что я наблюдаю с утра. Моя жена Ванда готовится к первенству Вологодской области по спидвею.

— Вот именно, — согласился Минц.

На самом деле он сказал «вот именно» только для того, чтобы утешить тронувшегося умом Савича. Но тот вовсе не расстраивался.

— Мне дешевле, — заявил он.

На удивленный взгляд профессора он ответил:

— У нас было отложено на старость. Чтобы проводить свободное время на берегу острова Кипр. Ну кому нужен остров Кипр? Грязь, суета, новые русские, мафия и, главное, что?

— Что?

— Корысть! Нажива! Разврат! Сексопатология. Вы со мной согласны?

Савич схватил Минца за рукав и дернул к стене, потому что мимо них в обратную сторону промчался дикий мотоциклист, и теперь уж Минц не сомневался — это Ванда Савич. Да и как усомнишься, если, перекрывая рев мотора, она кричит Минцу:

— Физкульт-привет, мальчики!

— Давай, давай, — негромко ответил Савич. — Недолго мы будем топтать одни и те же мостовые. Завтра улетаю.

— Куда?

— В Чандрагупту. На берега Ганга. Там меня ждут в ашраме полного безмолвия, именно там я найду спокойную нишу для достижения нирваны.

— А как же служба? Как же семья?

— Мою семью вы только что видели, так что можем уже сейчас попрощаться. Больше не встретимся.

— А квартира?

Минц понимал, что задает неправильные вопросы — не в этом дело. У людей случилась беда, но они не расстраиваются и ищут новую жизнь. Почему? Как можно прожить всю жизнь в Великом Гусляре, ни к чему не стремиться и вдруг, в одночасье…

— А я счастлив! — вдруг воскликнул Савич. — И можете всем об этом сказать! Всему прогрессивному человечеству. Да здравствует Шива и его жена Лакшми!

И громко распевая гимны на каком-то из индийских языков, провизор Савич направился к туристическому агентству «Мейби». Минц растерянно смотрел ему вслед и старался привести в порядок свои мысли. Заподозрить Савича в склонности к индийской философии было не менее удивительным, чем Льва Толстого в юморе.

Мотоцикл остановился перед Минцем, и Ванда, Вандочка, сорок лет назад красотка, откинула на лоб тяжелые очки и прищурилась:

— Ну как, Лева, а ты не думаешь последовать моему примеру?

— Нет, не думаю, — с душевным трепетом ответил Минц.

— Это может каждый, — сказала мотоциклистка. — Скорость, ветер в лицо, смертельные столкновения!

— Я никогда раньше не подозревал в тебе…

— Сходишь на Землепроходцев, два, еще не такое про себя узнаешь.

Вандочка дала газ и умчалась. Минц долго откашливался от пыли.

Тайна усугублялась.

Минц в очередной раз вышел из подворотни и зашагал к площади.

И наверное, он добрался бы до нее, если бы не кролик.

Обыкновенный кролик, довольно упитанный.

Он свалился на Минца с неба, тяжело подпрыгнул и уселся, глядя на профессора.

— Простите, — сказал профессор. — Чем могу вам помочь?

Кролик вытащил из-за спины черный цилиндр и лихо нахлобучил на голову. Уши прижало полями, и они торчали, как крылья моноплана.

— Он дурак, — ответил Саша Грубин, сосед Минца по дому № 16. — Даже странно, что при таком небольшом уме — такие артистические способности.

Саша Грубин обогнул Минца.

Он присел на четвереньки перед кроликом и положил на асфальт брезентовый мешок.

Кролик послушно прыгнул в мешок, Грубин завязал его бечевкой и перекинул через плечо.

— Что с вами, Саша? — спросил профессор.

— А ничего! Призвание.

Грубин пошел по улице, словно всю жизнь носил кроликов в мешке.

Минц все же старался уговаривать себя: «Ничего особенного не произошло, вчера объявляли — пятна на Солнце, магнитная буря, старайтесь не выходить из дома без головного убора…» Минц потрогал поднятыми пальцами поля своей шляпы. Ну с ним-то все нормально, а вот с другими-то?

Сверху послышался голос:

— Лев Христофорович, прокатить тебя или как?

Господи, этого еще не хватало! Из корзины самодельного воздушного шара свешивалась оживленная физиономия Корнелия Удалова, старого друга и соседа.

— Что с тобой, Корнелий? — крикнул Минц.

— Нашел себя! — откликнулся Корнелий Иванович. — Чего и тебе желаю.

— А куда намылился? — спросил Лев Христофорович.

— Говорят, археологи отыскали столицу Александра Македонского в долине Вахша, — ответил Корнелий. — Если ветры будут благоприятствовать, слетаю туда.

Порыв ветра подхватил воздушный шар с большой надписью через всю окружность: «Россия — щедрая душа» и понес к облакам, что спешили на юго-восток.

И исчез старый друг Удалов.