Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период - [25]

. Однако и у данного фундаментального исследования есть свои недостатки. А.Каппелер, как и многие его предшественники, полагает, что с конца 1917 года якобы усилились центробежные тенденции в мусульманских регионах, и в результате была провозглашена независимость в Туркестане, в Казахстане, в Башкирии, в Закавказье и на Северном Кавказе. Данная точка зрения стала тиражироваться многими постсоветскими авторами, игнорирующими общеизвестный факт, что до разгона Учредительного собрания, а в отдельных случаях даже после этого события, никакого отделения от России мусульманские республики не декларировали[201].

Во многом в следствии взаимодействия с российскими историками, работающими в направлении понятия «контактных зон», появилась работа американского историка Томаса Баррета о терских казаках. В ней автор выступил против восприятия границ России и Северного Кавказа как постоянной и исключительной линии фронта, по разным сторонам которой историки разводят горцев и казаков. Томас Баррет считает необходимым видеть движение народов, появление селений и общин, преобразование ландшафта, а главное — взаимодействие соседних народов в повседневной жизни[202].

Российской колонизацией на Кавказе и в Средней Азии занимался Калпан Сани, много внимания уделял в своих работах имперской политики России[203]. Работа Томаса Барретта «Линии неопределенности: северокавказский „фронтир“ России» предлагает заглянуть за военную линию и посмотреть на передвижение народов, на их поселения и сообщества, изменения ландшафта, взаимоотношения соседей, причём не только во время военных действий, но и в повседневной жизни. В основе работы лежат труды дореволюционных и советских историков, опубликованные этнографические и статистические материалы[204]. Автор доказывает, что российское продвижение через Северный Кавказ было чем-то большим, чем просто завоевание, и включало в себя внутреннюю и внешнюю миграцию населения, образование новых отношений. Барретт является специалистом в двух относительно новых областях исторической науке, известных как история окружающей среды и история «фронтира» (приграничной зоны). История окружающей среды особенно важна для понимания своеобразия зоны «фронтира», где переселенцы пытались построить новое сообщество в незнакомой экологической обстановке. В рамках «истории фронтира» исследователь рассматривает, так называемый, «пограничный обмен», куда входит торговля и другие экономические отношения между русскими и местными народно стями[205].

Таким образом, изучение истории российских мусульман, кавказских горцев и, в частности, чеченцев проводилось отечественными и зарубежными исследователями с давних времён по теоретическим и конкретно-историческим вопросам, с привлечением обширного архивного и библиографического материала. Исторический обзор позволяет сделать вывод, что в исторической литературе накоплен весомый фактический материал, касающийся отдельных аспектов рассматриваемых нами проблем.

Заслугой дореволюционных авторов, многие из которых были непосредственно причастны к организации управления на Северном Кавказе, является попытка теоретического обоснования принципов имперского управления в регионе, описание механизма взаимодействия традиционных и имперских правовых систем в крае. В советский период историки основное внимание сосредоточили на исследовании структуры и функционирования административной системы на Северном Кавказе. В целом же до 70-х годов управленческая тематика была в тени социально-экономических исследований и работ по истории антиколониальных и революционных движений.

Постсоветский период в историографии ознаменован всплеском интереса к различным аспектам управленческой деятельности имперской администрации на Кавказе, новым концептуальным подходам в их освещении, постановкой целого комплекса новых исследовательских проблем.

В целом, анализируя использованную в работе историческую литературу, хотелось бы отметить, что в историографии, касающейся истории Терской области, чеченцев, нет работ, посвящённых всеобъемлющему исследованию всех отраслей хозяйствования, жизнедеятельности населения, функционирования административной структуры за период, насыщенный пореформенными изменениями. Правоведческим, теологическим вопросам уделяется внимание только в специальной литературе.

Исследование истории Кавказа требует привлечения как можно большего числа законов, актов, положений и т. п., обосновывающих или противодействующих действиям населения и администрации края. В связи с тем, что Северо-Восточный Кавказ располагался в зоне так называемого «временного права», созданного во многом исключительно для данного региона, правовым вопросам следовало уделять особенно пристальное внимание.

Большим недостатком практически всей литературы является её описательный характер, в ней отсутствует значительное количество нового статистического материала, карт, таблиц, наглядно иллюстрирующих текст.

Малый тираж большинства дореволюционных изданий делает их по недоступности равными рукописным материалам, на долю которых приходится значительная часть архивных документов. Это прежде всего разнообразные обзоры путешествий по Кавказу, воспоминания, исследования, работы российских учёных, имеющие непосредственное отношение к истории и краеведению Северного Кавказа. Несомненный интерес представляют труды по экономике, военному и статистическому обозрению Кавказского края и Терской области